Сын Химеры. Гнев богов (СИ)

Хозяин постоялого двора выглядел довольно большим и жизнерадостным за стойкой бара, где он принимал заказы от постояльцев. Его полотняная жёлтая рубаха еле удерживалась подвязочным шнурком, вздетый в петли льняных штанов в виде пояса. Большим мужчина кажется от неестественной полноты, набранной за десятилетия сытой и насыщенной жизни. На толстой шее здоровяка выглядывают жировые складки. В складках, между пуговицами рубахи, поблёскивает серебряный крест внушительных размеров. Густые брови скрыли суровый взгляд серых глаз.

Двери заведения отворились внутрь. Постояльцы, обедающие за столами, притихли, завидев новых гостей. Двое мужчин средних лет вошли в дом отдыха и подошли к стойке. Тот, что помоложе, договорился с хозяином о ночлеге, бросил ему в ладонь горсть новгородских чешуек, которых за время путешествия по Руси набралось немало, и скрылся с холопом за боковой дверью. Второй боярин, постарше, выбрал столик и присел за него, дожидаясь приготовления заказа.

Холоп Евлампий, как назвал его хозяин дома, провёл Керсана Зоргена по тёмному коридору, свернул направо и толкнул первую от поворота дверь. Боярин бросил холопу серебрушку, прошёл внутрь светёлки и притворил за собой дверь на щеколду. Увидев на столе подсвечник и соломинки для розжига, Керсан зажёг коробом соломину и подвёл её к фитилям свечей. Опочивальня заполнилась светом и теплом. Теперь в ней можно разглядеть черты комода, кровати и стола. Полчаса спустя воину Евлампий поднёс по специальному прошению князя запеченную индюшку в сваренном картофеле. Укрыто всё это было зелёными стрелками лука и петрушки. Но у Керсана не возникло желания употребить блюдо, хоть и выглядело оно аппетитным, дошёл до кровати и в чём был, так и упал от усталости, утонув в мягкой взбитой перине. Не смотря на тяжесть в теле и усталость, сон как назло не шёл в руку.

Дверь загремела от стука по дубовой тесине. Керсану ни чего не оставалось делать, как встать с кровати и отворить засов. Внутрь вошёл задумавшийся князь. Он предупредил, что пора идти к воротам. Воин собрался, опоясавшись саблей. Запазуху, под соболиную шубу, спрятал два ятагана. Парабелум оставил под латами.

Путники оставили вход приоткрытым, спустились по ступеням крыльца, взяли лошадей и выехали за ворота постоялого двора. Среча, богиня ночи, указала путникам дороги и закоулки, освещая их лунным светом. Слегка отдохнувшие кони с лёгкостью перешли в галоп. Викинг на радостях заржал во всю лошадиную мощь. Керсан чувствовал работу сердца своего вороного и начал за него переживать, но уже в ста метрах показались главные ворота городища. Приблизившись ближе к створкам, путники рассредоточились по сторонам.

Керсан подошёл к лестнице подле стены, слез с Викинга, вынул саблю и поднялся наверх. Крайний дружинник дремал, упёршись о частокол. Воин выкрутил фаталити и одним движением снёс голову спящему стражу. Другой конец стены отозвался предсмертным всхлипом. Керсан отёр саблю о кольчугу мёртвого воина и подступил к уже проснувшемуся второму воину. Но тот не успел вытянуть из ножен саблю и погиб в ночной тиши, оставив после себя зияющую рану в области сердца. Третий уже бежал на воина, размахнувшись саблей, когда Керсан разделывался со вторым дружинником, но, задержавшись на миг с закинутой вверх саблей, упал на колени. Сзади врага нарисовался лик князя. Переведя дух, путники прикрыли друг другу спины в ожидании новой, более мощной атаки, но ничего не происходило. Воины с опаской вновь разделились и дошли до ворот, где мирно спал ключник, так и не узнавший об опасности. Сабля князя проскользнула по толстой шее выпившего подьячего.

Керсан забрал у мертвеца связку ключей, опробовал каждый из них и подошедшим ключом отворил одну створку, наказав князю ни под каким предлогом не закрывать, а наоборот, открыть при виде могучего войска. Керсан переступил границу города, сделал десять шагов и уже белым волком направился в сторону густого леса. Колдун в ипостаси зверя переплыл реку, отряхнулся и степенной звериной трусцой вбежал в лес, где от неизвестности событий ожидал татарский отряд.

Татаро-монголы мирно видели сны, расположившись у костров. За лесистой дубравой свет огня был незаметен для горожан. Кезек, дежуривший в своём костровом кругу, палкой ворошил угли кострища, не давая им остыть. Керсан спрятался в тени, чтобы не пугать видом остальных воинов, облизнул длинным языком прохладный влажный нос и подозвал янычара по имени. Монгол, услышав шёпот со стороны, встал с корточек и осторожно вышел из освящённого костром круга. Увидев полярного волка, схватился за ятаган, но вспомнил слова князя, сказанные им на рассвете, и помедлил. Волк ещё раз облизнулся и предупредил, что город открыт.

– Можно выступать! Князь ждёт у ворот и ему может грозить опасность от местного князя! Мы оставим ворота Переяславля открытыми! Город ваш! Всё, что найдёте в домах, можете забрать себе, кроме женщин и детей! Ночь коротка, а времени нет, чтобы ждать! Действуйте, други! – волк порычал, развернулся и убежал из леса.