Сын Лаймы

Будто бы спала у него с глаз пелена, и узрел он как людская эта толпа, страхом и ненавистью крепко спаянная, несёт в себе общую для всех людей печать зла. «Каждый из нас и господин, и раб! — пришло вдруг к Дундуру понимание, — Причём и то и другое одновременно! Всё это море людское — в данный момент рабы, ибо они покорились властительной злой воле. А вот те, на балконе сидят которые — господа. Они эту власть осуществляют. Но если их поменять местами, то не изменится ничего! Рабы просто станут господами, а господа рабами, порядок же останется тем же самым…»

Вспомнил тут Дундур себя, когда совсем недавно он герцога из себя изображал, и сделалось сыну Лаймы очень стыдно. «Нет, тут на подлость людскую нечего особо пенять! — твёрдо он про себя отчеканил, — Тут надо добраться до самого нутра, до чёрной души богини Мары! Если удастся мне ослабить это тёмное общее поле, то станет мир наш хоть на чуточку более вольным. Ну а если не выйдет у меня ни шиша — то тогда придётся ещё подождать!..»

И в эту минуту отверз свои уста лицемерный кардинал Карл.

— Сёстры и братья! — гнусаво он заорал, — Волею божьей мы здесь караем великого колдуна! Очищающий сей огонь сожжёт дотла крамольника и еретика Дундура! Сей нечестивый оборотень вошёл в договор с самим сатаною, и за это казнится он справедливым нашим судом. Мы лишь тело это бренное уничтожим, а что далее с ним будет — это дело божье. Да смилуется господь милосердный над грешной этой душою! И да простит он ему страшные его грехи! Воистину! Молим!.. Аминь!

И он к палачу оборотился, и зло ему крикнул:

— Давай, образина — жги!

Вспыхнули мгновенно сухие сучья и поленья, и объялось место сжигания дымом и пламенем…

Вскоре это пламя воздвиглось высокой стеною, и сквозь чад и огонь был едва различим казнимого человека неясный контур.

И едва только рожи ненавистных вельмож за дымной завесою скрылись, как порвал Слепень свои цепи, и руки на груди спокойно скрестил. Да и стоял там недвижно, будто скала, за реакцией толпы сквозь дым и пламя наблюдая…

Первые тревожные голоса прорвались из ложи мерзкого этого театра, поскольку с высоты было лучше видать…

— Смотри, — какой-то царедворец крикнул, — он же совсем невредим!..

Ропот и нервная дрожь пробежала по кучке вельмож. А народ от места лобного слегка отшатнулся. Пламя тут враз ослабло, рассеялся едкий дым, и узрела толпища глумливая такую картину: в углях и в пламени догорающем стоял голый и чёрный от сажи силач, и смотрел он, не мигая, на негодяев пред ним собравшихся.

Дундур был действительно невредим, и это открытие поразительное заставило толпищу ещё больше назад отодвинуться. У стен началась даже давка. В душах же рабских росла и ширилась паника…

И тут кардинал Карл палачу онемевшему заорал:

— Убей этого дьявола! Мечом его ударь!

Выхватил палач меч из ножен, и судорожно на Дундура он бросился. Но тот лезвие ухватил своею дланью и быстро выхватил меч из лап палаческих. А потом только пок — щёлкнул верзилу в лоб! — и тот с ног долой сразу брякнулся и вмиг потерял сознание.

— А-а-а! — заорал кто-то в ужасе невероятном, — Это сатана! Это сам дьявол! Бегите, люди! Спасайтесь!..

И тут-то она и началась, паника эта ужасная!..

Первыми очистили балконы возвышенные король Валдемар и вся его камарилья. А за ними и прочие кто куда кинулись. Через короткое время площадь оказалась пуста; лишь лежали на ней толпою задавленные, да раненые, раскорячившись, подалее отползали.

«Так вам, гады, и надо! — подумал Дундур злорадно, — В следующий раз спасайте себя сами!»

Поднял он пинками вырубленного им палача, и заставил его одежду с себя снять. По росту и комплекции он вполне силачу Дундуру соответствовал, хотя в плечах, конечно, был жидковат.

Напялил Слепень на себя одёжу палаческую, понаблюдал малость, как тот от него, сверкая задом, убегал, да и направился из города вон. Не терпелось ему выйти на вольный простор — воздухом хотелось подышать чистым. Выйдя же, наконец, из городских ворот, и вовсе даже не обращая внимания на здешний народ, потопал наш Дундур освобождённый в направлении востока. Тянуло его в ту сторону, где солнце из-за горизонта восходит.

И вот шёл он день, шёл два, шёл неделю, и вдруг видит — огромная впереди него толпа людей появилась. Это были беженцы из мест своих родных. И стар там и млад, и бедный и богатый, и мужики и бабы бежали, шли, ехали и скакали, взяв в дорогу с собою лишь небольшой скарб. Тревога же и страх на лицах несчастных проявились явственно.

— В чём дело, земляки? — поинтересовался у беженцев Лаймин сын, — Куда и от кого бежите?

— Ой, парень, и не спрашивай! — восклицает в ответ один бедолага, — Там нечто ужасное! И ты давай беги с нами! Там беда!..

— Э, нет, я бежать не согласен, — покачал головою силач, — Говори быстрей, от кого драпаете? Хватит труса здесь праздновать!

И рассказали ему людишки сбивчиво, что одолела их неслыханная доселе напасть: чёрт огненный у них объявился и разорил он дочиста их цветущий край. Дома и сараи эта тварь дотла сжигает, а тех людей, кого удаётся ему поймать, на огне он жарит и пожирает жадно.