Сын маминои подруги (СИ)

— Признаю — я сделал все неидеально. Даже, наверное, можно сказать, что я накосячил. Но со мной такая штука случилась впервые.

— Какая такая штука?!

— Любовь.

Ну надо же… Впервые! Удивительное событие!

— А как же Милана?! Ты же сам сказал, что любишь ее!

— Ой… — вздохнул Захар. — Все, оказывается, еще хуже, чем я думал. Ладно, давай начнем с этого. Я так понимаю, мимо этой темы нам не пройти. — Он поднял руку и зачем-то поправил Уле шапку. — Ну да, я любил ее. Хотя вряд ли это можно назвать настоящей любовью. Уль, мне было пятнадцать лет, я дрочил на ее светлый образ.

— Захар!

— Ну, я не знаю, как тебе еще объяснить. Я был совсем пацан тогда, не знаю, может, мне нравилось страдать по ней, или еще что… Я уже не помню, если честно. Как настрадался, так и отсохло все. Годам к двадцати двум, наверное.

— Ты хочешь сказать, что…

— К Милане я ничего не чувствую. Ну, кроме того, что и она, и Артур мне довольно близкие люди с самого моего детства, и, наверное… — Захар нахмурился. — Ну, наверное, я все-таки как-то люблю ее. Как сестру, что ли.

Разноголосица в голове стала совсем громкой, но при этом разобрать ничего было нельзя.

— Как ее можно любить как сестру, если она такая красивая! — выпалила, наконец, Уля.

Захар смотрел на нее озадаченно.

— Ну… Мне как-то все равно, как она выглядит, если честно. Ведь люблю я тебя.

У Ульяны перехватило дыхание. А управление перехватил кто-то другой внутри нее — из тех, кто орал, перебивая друг друга.

— Да я на фоне ее… — Уля начала говорить на вдохе, но не смогла закончить — задохнулась теми словами, которые невозможно было произнести. Слишком они болючие и обидные.

— Ну да, — со вздохом согласился Захар. — Это правда. Вас даже сравнивать нельзя. Ты гораздо красивее Миланы, но люблю я тебя не поэтому.

Уля чувствовала, что глаза у нее распахиваются так, как, наверное, никогда не открывались. А вот воздуха по-прежнему не хватало.

— Ты что такое говоришь… — прохрипела она. — Я — красивее Миланы Балашовой?!

— Конечно, — большая рука Захара легла на ее шею, пробралась назад, он запустил пальцы в ее волосы. — Ты блондинка. У тебя голубые глаза. У тебя красивое лицо и роскошная фигура. Как тебя можно с кем-то сравнивать? Уль… Ты идеальная.

Вот тут слова кончились окончательно, и в голове у Ули образовался какой-то негромкий гул. И в этом гуле пульсировала только одна мысль.

Захар всегда говорит правду. Значит… и теперь тоже?!

— Уль… — он прижал ее к себе ближе, и все двадцать сантиметров пространства между ними исчезли. — Я понимаю, что причинил тебе боль, когда… когда сказал «А», но не сказал «Б». Это… Ну, я не сделал так нарочно, но это меня, наверное, не слишком оправдывает. Прости меня, пожалуйста. Это же, правда, неважно, кто там был в прошлом, пятнадцать лет назад. Главное, кто сейчас. Я люблю тебя, Уль. По-настоящему, так… Я не знаю, как объяснить. Я просто это знаю и чувствую. Уль… — Захар обхватил ее плечи и снова посмотрел ей в глаза. У Ульяны все замерло внутри от его взгляда. — Ты мое настоящее и будущее. Знаешь, я ведь не только носки купил. А еще… — он завозился, вытаскивая что-то из кармана. — С моим везением я наверняка промахнулся с размером, но… — Ульяна, все так же широко распахнув глаза, смотрела на то, что лежало на его широкой раскрытой ладони. Очередная красная коробочка. А в ней — кольцо. В этот раз колос свился в круг. — Уль, я… Честно, я никогда такое про себя не думал, но теперь я не представляю, как может быть иначе. Я ужасно хочу быть твоим мужем. И чтобы все мне завидовали и говорили, что в этом оболтусе наверняка что-то есть, если такая роскошная женщина, как ты, вышла за него замуж. Хочу, чтобы ты носила на пальце обручальное кольцо. Хочу, чтобы все знали, какой я везучий, что ты моя жена, и завидовали. И еще хочу… — он другой рукой прижал ее к себе плотнее. — Не сейчас, попозже, но обязательно — хочу увидеть тебя беременной. Не только увидеть — конечно, и поучаствовать в этом непосредственно. Но увидеть тебя с животом, в котором наш ребенок — хочу как-то отдельно, просто вот хочу — и все. Чтобы самому себе завидовать. Уль… — его теплый вздох прошелся по ее шее. — Про нас уже все всё знают. Только я еще не услышал… того, что все знают.

Уля еще некоторое время смотрела на кольцо на ладони Захара, а потом молча уткнулась лицом ему в шею. Куда-то делось вообще все — слова, мысли, окружающий мир. И единственная реальность ее была сейчас — мужская шея, в которую Ульяна уткнулась носом, и мужские руки, которые ее обнимали. И единственное слово, которое стучало в голове: «Мой. Мой. Мой».

А потом Уля почувствовала, как Захар взял ее за руку. Как на палец легко скользнуло кольцо. И его довольный вздох: «Ну, надо же, подошло. Мама плохого не посоветует». Ульяна хихикнула.

— А носки мои где?

— Носки полагаются жене. И после бани.

Уля довольно вздохнула, обняла крепче любимого за шею и на ухо прошептала ему то, что все уже знают. И то, что он больше всего хотел услышать. А потом вдруг вздрогнула, провела вниз ладонью по широкой спине.

— Ты опять без куртки! Замерз?

— Ужасно. Пойдем греться.