Сын менестреля. Грейси Линдсей

— Как же! — воскликнула жена пастора, вложив в этот возглас все свое презрение. — Зато весь город верит этому. Их видели в Маркинче и несколько раз в Дамбреке. Я своими ушами слышала, как Дэви, бедняга, выставил ее вон. — Она торжествующе смолкла, откинув голову и плотно прижав локти. — Вам наверняка известно, что Грейси Линдсей с самых первых дней в академии вела себя как дерзкая, развязная девчонка. А теперь, по возвращении, она намного хуже. Я бы рассказала вам историйку-другую, если бы осмелилась рот открыть, до чего она нынче дошла, но я никогда не позволю, чтоб говорили о том, будто я раздуваю скандал, нет и нет, а только о том, что я прекратила его, вот зачем сегодня я здесь, Кейт Ниммо. — Ей не хватило воздуха, и она сделала очередную паузу, с дрожью набираясь вдохновения, прежде чем ринуться дальше. — И вам самой известно, что ваш муж всегда души не чаял в Грейси Линдсей, мечтая о ней на уроке Библии, еще когда у нее юбчонка едва колени прикрывала. Только вчера бальи Уолди напомнил об этом пастору. Можно бы сказать, мол, тогда она еще школьницей была. Но нынче-то она не школьница. С тех самых пор, как она вернулась, он, как помешанный, позволяет ей бегать по фотостудии туда-сюда в любое время, под руку ее берет, когда они пустошь переходят.

Кейт знала: последнее обвинение — полная ложь. И все же оно сокрушило ее. Дэниел такой дурак, что, глядя на его поступки, любой может прийти к пагубным выводам. Мысли Кейт путались, и, по крайней мере, на данный момент сил бороться у нее не осталось. Всякий цвет сошел с ее лица, и оно сделалось совсем серым. Она беспомощно сидела, пока пасторская жена вставала и рывками натягивала перчатки, готовясь к завершающей речи.

— Сожалею, что мне пришлось высказать свое мнение таким образом, Кейт Ниммо, но долг мой был мне ясен. Может быть, вы все еще способны что-то сделать с этим. Посмотрим. Но одно скажу вам откровенно. У нас есть молодые люди, о ком мы думаем и кого оберегаем, приличные богобоязненные молодые люди вроде моего сына и его приятелей. Так вот, если вы не предпримете мер, чтобы прекратить этот откровенный скандал в городе, тогда, уж поверьте, их предпримут другие!

Кейт ничего не ответила. Все еще будто в тумане, она видела, как Сьюзен Моват напоследок бросила на нее сожалеющий взгляд и величественно выплыла из гостиной. Кейт, даже если бы ей жизнь пришлось спасать, не в силах была с места сдвинуться. Лишь когда хлопнула входная дверь, она наконец поняла, что гостья ушла.

Звук этот вывел Кейт из оцепенения. Ее передернуло, будто на нее обрушился ледяной душ, и медленная волна неописуемых эмоций накрыла ее. Только теперь до нее полностью дошел смысл сказанного.

И с ней позволяют себе так говорить в ее же собственном доме… и кто? Сьюзен Моват, подумать только! Волна за волной накатывали на нее: боль, горечь и унижение… о, унижение сильнее всего!

И не в том дело, будто она поверила обвинениям против Дэниела. Слишком хорошо она его знала… Поверить, будто он способен на такое! Но этого хватило, чтобы своей нежностью он предоставил клеветникам случай развязать языки. А была ли то просто нежность? По словам жены пастора, он «души не чаял» в Грейси всю ее жизнь. Острая боль ревности впилась Кейт в грудь.

Что до Грейси… явилась сюда незваная, с милым, льстивым своим обхождением да с гладким, улыбчивым личиком… она была и корнем, и стволом всей этой напасти. Темный гнев заполонил сердце Кейт, выдавил блестящие слезинки из ее глаз. Она встала и пошла на кухню. Уж она покажет Грейси!.. Да и Дэниелу тоже. Она не из тех женщин, с кем можно так обращаться.

— Грейси! — позвала она каким-то неожиданно чужим голосом.

Ответа не последовало. Грейси еще не вернулась.

Подойдя к окну, Кейт села, грудь ее взволнованно вздымалась. Нервно сцепив руки, она ждала.

Надвигались сумерки, когда Грейси вернулась. Она прошла через калитку. Входная дверь открылась почти бесшумно, и молодая женщина оказалась в прихожей: на лице задумчивость, фигура расслабленная, будто устала до крайности. Постояла так, а потом сняла легкое пальто и тихо двинулась по коридору, похоже, с намерением добраться до своей комнаты незамеченной. Но, сделав всего несколько шажков, остановилась, увидев, что Кейт стоит у лестницы, загораживая ей путь.

— Это вы, тетя Кейт. Едва не напугали меня.

Кейт не ответила. Она стояла, одной рукой ухватившись за перила лестницы, а другую крепко прижимая к боку. Черты ее лица были неразличимы, и все же в тени коридора оно казалось каменным, а все ее тело до странности застывшим.

Погруженная в собственные грустные мысли, Грейси не заметила странности в поведении Кейт. И шагнула вперед:

— Я наверх пойду, тетя Кейт. Ужинать совсем не буду.

Кейт еще крепче вцепилась в перила. Ее голос, силившийся одолеть суматошное буйство в груди, звучал сдавленно: