Сын менестреля. Грейси Линдсей

— Совсем без ужина! Какая жалость! Не пожелаешь ли, чтобы я тебе в комнату чего-нибудь принесла? Может, кусочек цыпленка и бокал хереса? — Поначалу непривычная ирония не дошла до цели: Грейси взирала на Кейт с легким недоумением. — Никакого труда не составит, ты ж понимаешь. Почему бы тебе все свои пожелания не выложить? Для меня большая честь служить вам. — Теперь уже Кейт всю трясло. Не в силах и дальше выдерживать насмешливый тон, она выпалила: — Ты где была?!

Пауза. После нее Грейси медленно произнесла:

— Ездила на машине прокатиться до озера.

— С кем?

— С Фрэнком Хармоном. Но в самом деле, тетя Кейт… — В голосе Грейси боль мешалась с удивлением.

— Мне отвечать не надо! — визгливо оборвала ее Кейт. — Я тебя вполне наслушалась. Ты, с глазищами своими и миленькими мечтаниями… Больше в этом доме нет места для нас обеих. Понимаешь, что я тебе говорю? Ступай в свою комнату сегодня вечером хоть с ужином, хоть без. Но завтра ты должна найти себе другое пристанище.

Пульсирующая тишина. Грейси стало видно лицо Кейт, и это зрелище заставило ее провести рукой по глазам, словно сметая образ, который никак не мог быть подлинным. Внезапно в голову ей пришла мысль.

— Если вы считаете, что я мало вам даю, то я смогу платить по два фунта в неделю.

Раненная в самое уязвимое место, Кейт налилась еще большей горечью.

— Так ты думаешь, что в деньгах дело? Что ж, ошибаешься. Могла бы тут за так оставаться, если бы вела себя как следует. А теперь… а теперь я тебя не взяла бы, предложи мне хоть целое состояние.

Лицо Грейси посуровело. Она жестко отчеканила:

— Может, вы мне расскажете, что я такого сделала.

Для Кейт это было уже слишком. Ослепленная горем и гневом, она утратила остатки власти над собой.

— Сделала! Будто сама не знаешь. Ты обрекла на позор и унижение нас с Дэниелом своим постыдным амурничаньем. Весь город говорит о тебе… и о нас.

Секунду-другую Грейси не отвечала. Ее лицо в полумраке казалось необычайно бледным, глаза, темные и огромные на бледном лице, походили на глаза подраненной птицы. Наконец она тихо произнесла:

— Если так, тетя Кейт, то мне лучше сейчас уйти.

Не глядя на тетку, которая бессознательно дала ей пройти, Грейси поднялась по лестнице и по коридору прошла в свою комнату.

Со все еще перекошенным лицом Кейт доплелась до гостиной, где услышала, как открываются и закрываются ящики этажом выше. В глубине души она чувствовала, что отнеслась к Грейси несправедливо и грубо. В каком-то смысле она самой себе была ненавистна, приходилось бороться с собой, чтобы подавить горячее желание смягчиться, обнять Грейси, сказать ей, как она сожалеет, встать вместе с Дэниелом и племянницей против поклепов Сьюзен Моват. Но нет: раз она страдала, то и других страдать заставит.

Она слышала, как к калитке подъехал кеб, слышала, как зашел кебмен помочь Грейси с багажом. Потом стало тихо.

Но всего на несколько мгновений. Почти сразу же из прихожей донеслись звуки шагов, и в гостиную вошел Дэниел, потемневшее лицо лучше слов говорило, как разочарован и утомлен он поездкой.

— Кейт, кто это проехал мимо меня по улице? — спросил он.

В бессилии она стиснула зубы. Весь его вид, удрученное и взволнованное лицо — в такой переломный момент — вконец довели ее до помрачения рассудка. Не важно, что она отстаивала его перед Сьюзен Моват, не важно, что в душе любила его. Вслух она выкрикнула:

— Грейси Линдсей тебе встретилась! Никчемная, дерзкая девчонка, из-за которой твою жену унизили и оскорбили перед всем городом. Я велела ей упаковать вещички.

— Не может быть, Кейт, — опешив, пролепетал он.

— А я смогла! И еще так же сделала бы, и еще, чтобы тебя отблагодарить. Как подумаю, что мне вытерпеть привелось, так утопиться со стыда готова.

Она шагнула вперед, схватила мужа за плечи и принялась трясти, пока у него зубы не залязгали. Потом неожиданно отпустила. Шатаясь от головокружения, он отступал обратно в открытую дверь, пока не врезался в крепкую дубовую притолоку.

Кейт истерично разрыдалась, бросилась в спальню и заперла за собой дверь. Сердце ее колотилось нещадно, отдаваясь болью вниз по всей левой руке. Почему, ну почему она позволила себе так расстроиться? Не создана она для этаких сцен, право слово, не создана. Дрожащими пальцами шарила она в ящике, отыскивая сердечные пилюли, которые дал ей врач, и как-то сумела проглотить две из них. Потом рухнула на кровать и забилась в горьких рыданиях.

Дэниел медленно распрямился, по-клоунски склонил голову набок, замер, вслушиваясь в сдавленный плач жены наверху. Его рот был приоткрыт в каком-то ребяческом изумлении, ясные голубые глаза сузились от невразумительного горя. Никогда Кейт не была так непостижима для него, как в этот ужасный миг.

А снаружи, по дороге в город, Грейси сидела в качающемся кебе, прижав ладони к горящим щекам. Луна, уже высоко поднявшаяся в темное жемчужное небо, испускала мягкое сияние. Слезы струились у Грейси из-под век, соленый их вкус стоял во рту. Никогда еще не чувствовала она себя такой несчастной, такой опустошенной и потерянной. Что у нее за жизнь? Чем заслужила она такое горе?