Сын Наполеона

— Можете спать спокойно, ничего не случится. Купивший этот флакон иностранец… будет далеко отсюда пробовать ваше лекарство.

— Вы бы лучше дали ему более безопасное средство. Есть эликсиры, лишь придающие видимость уверенности и отваги в осуществлении их планов. Лицо же, которому они дают выпить несколько капель, зная о великолепном свойстве напитка, воображает, что испытывает чудесное воздействие и в конце концов сам перестает сопротивляться и уступает настойчивому влюбленному. Вот и весь секрет этих приворотных зелий.

Мелхиседек засмеялся, поглаживая бороду, и добавил:

— Большая часть этих флаконов, Лидия, признаюсь, потому что вы мой компаньон, мой сообщник, на самом деле содержат составы, не представляющие никакой опасности. Это соки безвредных растений — бадьяна, дудника. Таким образом я до сих пор избегал каких-либо неприятностей с полицией. Много раз приходили проверяющие, но находили в зельях лишь сиропы, составленные из благотворно влияющих на человека растений, которые придают крепость мускулам, активность мозгу, в общем, снадобья целительные, укрепляющие и безвредные…

Совсем не такие флаконы вы видите тут, на этой полке. Они, как я уже вам указывал, предназначены для определенных, совершенно особых случаев. Тут, Лидия, сильнодействующие яды. Их нужно использовать только с очень большой осторожностью, и я сожалею, что вы без меня дали молодому человеку одно из этих приворотных зелий…

Мелхиседек задумался:

— Так вы понятия не имеете, кто этот таинственный клиент? Если бы знать, откуда он пришел, кто он?! Можно было бы предупредить его об опасности и избежать большого несчастья.

— Об опасности я его предупредила, — ответила Лидия.

— Вы умно поступили. Будем надеяться, что ничего ужасного не произойдет и мы не будем замешаны из-за вашей ошибки в какое-нибудь преступное дело.

Лидия пожала плечами и принялась наводить порядок в лавке, не обращая, казалось, никакого внимания на беспокойство и брюзжание Мелхиседека, который ходил взад-вперед, повторяя сквозь зубы:

— Только бы не произошло несчастья и полиция не стала выяснять, откуда этот яд! Если молодой человек будет пить сам и давать девушке по нескольку капель с интервалами, может, ничего и не произойдет… Но если, к примеру, выпить сразу половину флакона, начнется медленное, прогрессирующее и неизбежное разрушение организма… Бог Авраама и Иакова, сделай так, чтобы никто и никогда не узнал, что этот сильный яд — из моей лавки и продан женщиной, за которую я отвечаю!..

Чтобы немного успокоить его страхи, Лидия отдала Мелхиседеку золотую монету, полученную от молодого англичанина. Вид и осязание благородного металла не смогли рассеять беспокойства еврея. Быть может, впервые в своей жизни старьевщика и знахаря он ощупывал золотую монету, не испытывая радости.

Тронный зал

С некоторых пор Лизбет стала замечать, что один молодой человек, который появился при дворе по рекомендации английского посла, ищет любого удобного случая, чтобы улыбнуться ей и заговорить. Все действия выдавали в нем влюбленного.

Она избегала его, насколько могла. Поклонник вызывал у нее лишь смутное беспокойство. Не без страха девушка замечала силу его взгляда. Чего хотел от нее этот англичанин? Уж точно не любви. Огонь в глазах выдавал человека злобного или мечтающего о мести.

Однажды, когда Лизбет была одна в комнате эрцгерцогинь, гулявших в это время со своими гувернантками, она вдруг снова увидела молодого англичанина, направлявшегося к ней. Девушка вздрогнула и сделала вид, что погружена в книгу, которую держала в руках, стараясь не замечать упорного преследователя. Англичанин, приблизившись к ней, назвал себя и спросил, в чем причина ее неприятия?

Лизбет ответила, что не имеет к нему ничего подобного, однако ее скромная должность не позволяет ей общаться с лицами, появляющимися при дворе, и попросила его проявить понимание и не вызывать у окружающих недовольства ее поведением. Не очень благородно с его стороны смеяться над бедной девушкой, когда есть столько прекрасных особ, готовых принять ухаживания молодых людей. Она закончила, объяснив, что по долгу службы должна находиться возле эрцгерцогинь и не может больше продолжать разговор с ним.

Лизбет встала, но сэр Уильям задержал ее, сказав с дьявольской улыбкой:

— У вас скромная должность, но я знаю, что ваши притязания намного более высоки, чем кажется на первый взгляд.

— Что вы хотите этим сказать, Ваше Превосходительство?

— Не сердитесь! С вами говорит друг, настоящий друг… Мне все известно о вас и ваших несчастьях. Я знаю, сколько вы и ваша мать выстрадали, и особенно счастлив видеть вас на достойном месте, которое вы занимаете, впрочем, с одобрения всех. Но если я и позволил себе нарушить ваше уединение, то только для того, чтобы дать совет… в ваших же интересах, клянусь вам!

— Я не совсем понимаю!

— У вас есть враги здесь, в этом дворце.

— У меня? Разве я кому-то причинила вред? Кто может ненавидеть меня?