Сын Неба. Странствия Марко Поло

— Грандиозная процессия сопровождала великого хана к Террасе Управления Небесами, что представляет собою каменную башню в восточной части города Тай-тиня. Хубилай со своим любимым сыном Чингином ехали в паланкинах, занавешенных золотой и пурпурной парчой с вышитыми на ней императорскими символами солнца и луны. Ибо императора неотвязно мучила подагра, не позволявшая Сыну Неба сесть на коня, а царевич Чингин в тот день особенно ослаб от своей странной изматывающей болезни. Спереди и сзади паланкины великого хана и царевича Чингина охраняли фаланги монгольских всадников. Их парадные седла, кожаные доспехи и отороченные мехом шлемы украшены были серебром и перьями феникса. В руках конники держали луки, алебарды и развевающиеся знамена с солнцем и луной. Разгоняя по сторонам шумную толпу, музыканты звенели огромными тарелками. Особо доверенные сановники и военачальники ехали вместе с царским кортежем. В их числе оказался и я. При упоминании столь высокого знака монаршего благоволения сфинкс развернул крылья и одобрительно кивнул.

А Марко продолжил свой рассказ:

— Недавно выстроенная обсерватория призвана была вместить в себя как столичных предсказателей, так и прославленного астронома и математика Го Шу-цзиня с его помощниками. Мне уже приходилось навещать Террасу в поисках совета мастера Го касательно навигации, ибо его календари, карты звездного неба и приборы для наблюдений далеко превосходили все, чем в этой области могут похвалиться христианские страны. Им, между прочим, изобретена была армиллярная сфера, поддерживаемая большими бронзовыми драконами. Ее образовывали пересекающиеся металлические кольца, прикрепленные к зрительной трубе, с помощью которой удавалось точнейшим образом регистрировать смещения и положения небесных тел. Но в тот день нашу заботу составляла вовсе не навигация…

Как известно, императорские астрологи пользуются альманахом, в котором на весь год поминутно расписано продвижение планет по созвездиям. В согласии с законами природы продвижение это влияет на каждодневные события и обстоятельства. Свои предсказания мудрецы записывают в брошюрки, именуемые «тациум», которые затем продаются за небольшие суммы денег, чтобы люди смогли распланировать свои предприятия в согласии с небесным порядком. Задумав важное и рискованное начинание, человек сообщает астрологам дату своего рождения. Тогда те рассчитывают влияние планет, определяя, ждет ли предприятие удача и в какой день клиенту благоприятнее всего к нему приступить. Лучшие астрологи, чьи предсказания оказываются наиболее точными, удостаиваются величайшей славы и почестей.

Тут сфинкс, чье врожденное знание прошлого, настоящего и будущего на самом деле далеко превосходило все грубые прикидки астрологов, вежливо прикрывая рот, зевнул. А Марко читал дальше…

— То было вскоре после Нового года. Шипящие фейерверки и пышные трапезы уже закончились, но сезон большого холода покидать столицу не торопился. Читатель может не сомневаться, что визит великого хана вызвал в стане предсказателей великий переполох. Все они разоделись в свои самые торжественные шелковые мантии, ученые шапочки и войлочные шлепанцы. День рождения императора и зверь, под знаком которого проходил тот год, были им, разумеется, известны — и астрологи принялись усердно сверяться со своими толстенными альманахами касательно 18-го года правления Чжи-юаня, или Хубилай-хана, а иначе — лета Господня 1281-го.

Предсказатели тщательнейшим образом высчитали значения Небесных Стволов и Земных Ветвей, а также перемещения Главенствующих Небесных Сил. Памятуя об особой важности запроса великого хана, они также бросили черенки тысячелистника, чтобы установить изменчивое соотношение Инь и Ян согласно освященной веками Книге Перемен, или «Ицзин». Наконец, главный астролог медленно и торжественно зачитал предсказание (не забыв сопроводить все это соответствующими ритуалами и славословиями)…

— Загадка, вот загадка… и что же они сказали? — заинтересовался сфинкс. Он даже перестал вылизывать шерстку и навострил уши, желая услышать рассказ Марко во всех подробностях. Слуга же Оливера по-прежнему безучастно глядел куда-то в море — словно не только немой, но и глухой.

— Слова их оказались весьма странны, — ответил Марко, переворачивая пергаментную страницу…