Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник)

– Тогда не стоит медлить. Чем дольше мы стоим тут, тем меньше времени будет у нас там, чтобы приготовиться к их встрече. А что сделаем с трупами?

– Скальпы обоих воинов принадлежат Разящей Руке и вождю апачей – они сразили их! – торжественно заявил Токви-Тей, сверкнув глазами.

– Я не снимаю скальпов, – ответил на это белый охотник.

Виннету, сначала жестом показав, что не согласен, произнес:

– Вождь не имеет права прославлять свое имя скальпами мальчиков. Эти мертвые и так глубоко несчастны, поскольку ушли в Страну Вечной Охоты. Зачем же еще убивать и их души, отбирая скальпы?! Пусть они покоятся под камнями вместе с ружьями, ибо они погибли как воины, которые храбро приблизились к лагерю своих врагов.

Вождь шошонов такого не ожидал. И, пораженный, спросил:

– Мои братья хотят похоронить тех, кто охотился за нашими жизнями?

– Да, – твердо ответил Разящая Рука. – Мы вложим им в руки оружие, посадим их, обратим их лица в сторону священных каменоломен[51], а потом заложим камнями. Так чествуют воинов! Если потом явятся их братья, идущие по нашему следу, они узнают, что мы им не враги, а друзья.

– Оба моих знаменитых брата делают то, чего я не в силах понять.

– А разве ты не обрадовался бы, увидев своих людей, похороненных таким образом?

– Токви-Тей был бы очень рад этому и решил бы, что его враги – благородные воины.

– Так покажи и ты свое благородство и прикажи своим людям принести камни, из которых мы соорудим могильный холм.

Шошоны так и не смогли до конца понять намерения обоих кровных братьев, но, испытывая искреннее почтение к охотнику и вождю апачей, не стали возражать им.

Оба несчастных, павшие от пуль, были посажены: один – справа, другой – слева от перевала, лицом на северо-восток. В руки им вложили ружья, после чего закрыли их тела камнями. Когда работа была окончена, отряд снова тронулся в путь. Но прежде Виннету сказал белому охотнику:

– Вождь апачей останется здесь, чтобы проследить за прибытием апсарока. И юный сын Охотника на Медведей с ним.

Для Мартина Баумана это доверие было высшей наградой из всех, о которых он мог мечтать. Его сердце переполняли радость и гордость. Итак, они остались на месте, а остальные под предводительством Разящей Руки поскакали дальше.

Рассвело, и отряд двигался теперь значительно быстрее. Временами дорога шла по равнине, но в основном горный проход вел вниз, в глубь нескончаемых ложбин. Через два часа, как и предполагалось, всадники вступили в узкий каньон с высокими, почти отвесными стенами. Ширина скального коридора была такова, что лишь три всадника могли двигаться рядом. Пешком, а тем более верхом подняться на эти стены было просто немыслимо.

Проехав немного, Разящая Рука остановил коня, указал рукой в глубь почти прямолинейного каньона и пояснил:

– Если апсарока появятся, мы пропустим их внутрь. Половина из нас скроется в этом месте под руководством Токви-Тея и Виннету, который скоро подойдет вместе с апсарока. Как только я выстрелю из ружья, эти люди появятся за спиной противника. Остальные встанут вместе со мной у выхода из каньона. Враг окажется в ловушке и станет перед выбором: либо погибнуть, либо сдаться.

План Разящей Руки теперь стал ясен всем. Каменный коридор как нельзя лучше подходил для его осуществления.

– Если эти апсарока так глупы, что сами сунут нос в капкан, им стоит попросту задать плетей, – усмехнулся Толстяк Джемми.

– Они, конечно, не бросятся внутрь сломя голову, – заметил Разящая Рука. – Они остановятся и будут держать совет. Главное, чтобы враги не заметили ни малейших следов нашего присутствия. Наши воины должны спрятаться так, чтобы никто не смог их обнаружить. Токви-Тей не только храбрый, но и мудрый воин. Командовать здесь будет он. А когда подойдет Виннету, вы будете руководить вдвоем.

Вождь шошонов был явно польщен этим поручением, хотя как всегда вел себя сдержанно. Вместе с тридцатью своими воинами он остался у входа в каньон и сразу же начал обследовать местность, чтобы принять все необходимые меры предосторожности. Земля в каньоне оказалась такой скалистой, что о заметании следов не стоило беспокоиться, а у выхода из каменного коридора плотной стеной вставал густой лес, такой дремучий, что найти в нем подходящее укрытие не составило никакого труда.

С остальными Разящая Рука быстро проехал каньон. Расщелина была невелика, и, остановившись у выхода, можно было спокойно наблюдать за входом. Там, где проход расширялся, снова образуя широкий перевал, почва оказалась богатой гумусом; тут росли, устремляясь в небеса, гигантские деревья. Между их могучими древними стволами валялись камни и обломки скал.

Разящая Рука поддал жеребцу шенкелей, заставляя его даже пританцовывать, – чтобы следы оставались более четкими и бросающимися в глаза.

– Но, сэр, – подал голос Толстяк, – разве ваш план изменился? Мне кажется, мы собирались остановиться на выходе из ущелья!