Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой

Эта записка была адресована главному комиссару американской армии. Ее смысл, вполне ясный для меня, разбивал в прах все мои прекрасные мечты. Какая уж тут дружеская беседа с доном Рамоном и его прекрасной дочерью, если я должен как бы силой ворваться в их жилище, наброситься на слуг и требовать от хозяина дома пять быков! Хорошее мнение составит обо мне Айсолина!

Но, обдумав все, я сообразил, что она, вероятно, посвящена в тайну этого дела и мне вряд ли удастся увидеть ее. Раздался сигнал, и я с пятьюдесятью солдатами и двумя лейтенантами выехал из села.

Через двадцать минут мы приблизились к воротам дома дона Рамона. Они были наглухо заперты, так же глухо были закрыты ставни на окнах. Нигде не видно было ни души.

Один из лейтенантов подошел к воротам и начал стучать в них рукоятью пистолета.

– Откройте! – крикнул он.

Ответа не было.

Пришлось еще трижды стучать в ворота, пока наконец со двора не раздался слабый голос:

– Кто здесь?

– Отоприте!

– Хорошо.

– Скорей, мы честные люди.

Ворота отворились, и лейтенант бросился на дрожащего привратника, схватил его за куртку и, угрожая оружием, велел звать хозяина.

– Сеньор, – проговорил привратник, – дон сказал, что не хочет никого принимать.

– Не хочет?! Так пойди и скажи ему, что он должен принять.

– Да, дружище, – сказал я спокойно, боясь, что привратник из страха не передаст поручение, – скажи своему хозяину, что американский офицер пришел по делу и должен видеть его сейчас же.

Привратник ушел, а мы, не дожидаясь его возвращения, въехали во двор.

Фасад дома со стороны двора, вымощенного кирпичом, был украшен фресками, верандами и стеклянными оконными рамами до самой земли. Посреди двора красовался фонтан, а над бассейном склонились апельсиновые деревья. С трех сторон двора дом окружала веранда, украшенная широкими занавесями, за которыми скрывались от любопытного глаза и сама веранда, и окна дома, выходившие туда. Только в одном месте, у входа, драпировки были раздвинуты. Около дома не было ни души, только на скотном дворе виднелись рабочие, погонщики быков и женщины, занятые своим делом.

Я внимательно рассматривал веранду и крышу дома, отыскивая глазами объект моей любви. Дом был одноэтажный, так что с седла я мог видеть крышу, украшенную редкими по красоте цветами. Лейтенант Уитли и я молча сидели на лошадях, ожидая возвращения привратника.

В это время рабочие и погонщики вышли из ворот и с удивлением начали рассматривать неожиданных гостей.

Вскоре вернулся привратник и сказал, что дон Рамон сейчас выйдет к нам.

Действительно, минуту спустя одна из занавесей веранды раздвинулась, и из-за нее показался высокий старик, поразивший нас своим решительным и энергичным видом. Над его большими блестящими глазами темнели широкие черные брови, а волосы на голове белели как снег. Он был в панковой куртке и широких шароварах той же материи с темно-синим кушаком. На голове его красовалась дорогая шляпа из травы гваякола, а в руке еще дымилась сигара.

В общем, несмотря на умышленно суровое выражение, лицо дона Рамона было умное и симпатичное.

– Вы дон Рамон де Варгас? – спросил я, подъехав ближе к старику.

– Да, – ответил он недовольным тоном.

– Я офицер американской армии. – Я говорил громко и, разумеется, по-испански, чтобы рабочие могли понять мои слова. – Меня прислали сюда, чтобы заключить с вами контракт на снабжение армии мясом. У меня с собой приказ главнокомандующего.

– У меня нет быков для продажи! – прервал меня дон Рамон громким гневным голосом. – И я не хочу никакого дела иметь с американской армией.

– В таком случае, – возразил я, – мне придется взять фураж без вашего согласия. Вам заплатят за это, но я обязан выполнить данное мне приказание. Кроме того, ваши погонщики должны сопровождать нас и пригнать скот в лагерь американской армии.

Я подал знак солдатам, и они стали сгонять испуганных погонщиков для исполнения приказа.

– Я протестую против подобного грабежа! – закричал дон Рамон. – Это противозаконно. Я потребую удовлетворения от вашего правительства.

– Вам заплатят, дон Рамон, – промолвил я, делая вид, что стараюсь его успокоить.

– Как мне принять плату от разбойников, от…

– Успокойтесь, – воскликнул Уитли, – придержите язык, а то лишитесь чего-нибудь более дорогого, чем ваши быки. Не забывайте, с кем вы разговариваете!

– Техасцы! Разбойники! Негодяи! – прошипел старик так серьезно, что Уитли, наверное, выхватил бы револьвер, если бы я не шепнул ему несколько слов.

– Чтоб ему пусто было, – проворчал Уитли про себя. – Я думал, что он всерьез.

Затем, обращаясь к испанцу, сказал:

– Не кипятитесь. Вы получите свои доллары. Но советую вам быть осторожнее в выражениях…

Дон Рамон, не дослушав его, сердито задернул занавеску и так, что я один только мог его слышать, прошептал:

– Прощайте, капитан.

Глава V Записочка