Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой

Уа-та-Уа еще раз испытала живейшее наслаждение при этой похвале. Делаварские молодые воины прозвали ее Горным Цветком, но имя Лесного Королька придумал для нее сам Чингачгук. Она пожала руку молодого воина и отвечала:

– Уа-та-Уа говорит, что ни она, ни Великий Змей никогда не смогут смеяться или спать, не видя во сне гуронов, если Зверобой умрет под томагавками, а друзья ничего не сделают, чтобы спасти его. Она скорее одна пустится в дальний путь и вернется обратно к родительскому очагу, чем позволит такой темной туче омрачить ее счастье.

– Правда! Муж и жена должны чувствовать одним сердцем, смотреть одними глазами и жить одною душою. Правда.

Вскоре солнце, появившись из-за вершин столетних сосен, облило потоками света озеро, холмы и леса. В эту минуту молодой охотник вышел взглянуть на ясное небо и невольно залюбовался прекрасной панорамой зелени и воды. Потом он повернулся с радостным лицом к молодым индейцам.

– Так вот какие дела! – сказал Зверобой. – Ляжешь поздно – увидишь солнечный закат, встанешь рано – увидишь опять, как солнце в дивном своем величии появляется на восточном небе. Я уверен, Уа-та-Уа, что ты и ложишься поздно, и встаешь рано. Дурно делает та девушка, которая слишком долго не отрывает лица от своей подушки.

Чингачгук поднял выразительные глаза на Зверобоя.

– Где будет мой брат, когда луч солнечный упадет завтра на эту сосну?

Молодой охотник вздрогнул и, устремив проницательный взор на своего друга, подал ему знак следовать за собою. Они вошли в ковчег, оставив Уа-та-Уа на платформе.

– Зачем ты об этом спрашиваешь меня в присутствии Уа-та-Уа? – начал Зверобой. – Белые девушки также могли услыхать нас, а это нехорошо, очень нехорошо. Но так и быть, Уа-та-Уа, я думаю, ничего не поняла. Да и сам ты знаешь ли хорошенько, где придется тебе быть завтра поутру?

– Чингачгук будет вместе со своим другом Зверобоем. Если он отлетит в страну духов, Великий Змей последует за ним. Если суждено ему выйти на солнце, лучи этого светила упадут на них обоих.

– Понимаю тебя, могиканин, – отвечал охотник, тронутый привязанностью своего друга. – Такая речь понятна на всех языках, потому что она исходит прямо из сердца. Прекрасно думать так и говорить, но вовсе не прекрасно выполнять на деле эти думы и слова. Ты не один в этом мире, и твоя обязанность заботиться об Уа-та-Уа, которая скоро будет твоего женой.

– Уа-та-Уа – дочь могикан, и ее обязанность повиноваться своему мужу. Куда пойдет он, туда и она. Оба будут вместе с великим охотником делаваров. Таково мое слово!

– И глупое слово, уверяю тебя. Неужели вы можете переделать натуру мингов? Неужели твои грозные взгляды или слезы и красота Уа-та-Уа превратят волка в белку или сделают дикую кошку кроткой, как лань? Нет, Змей, образумься и предоставь меня моей судьбе. В конце концов нельзя уж так быть уверенным, что эти бродяги непременно будут пытать меня. Они еще могут жалиться, хотя, говоря по правде, трудно ожидать, чтобы минг отказался от злобы и позволил милосердию восторжествовать в своем сердце. И все же никто не знает, что может случиться, и такое молодое существо, как Уа-та-Уа, не смеет зря рисковать своей жизнью. Брак – совсем не то, что воображают о нем некоторые молодые люди. Если бы ты был еще не женат, делавар, я бы, конечно, ждал, что от восхода солнца до заката ты неутомимо, как собака, бегущая по следу, станешь рыскать вокруг лагеря мингов, подстерегая удобный случай помочь мне и сокрушить врагов. Но вдвоем мы часто бываем слабее, чем в одиночку, и надо принимать все вещи такими, каковы они есть в действительности, а не такими, какими нам хотелось бы их видеть.

– Послушай, Зверобой, – возразил могиканин с решительным видом, – что стал бы делать бледнолицый брат мой, если бы Чингачгук попался к гуронам? Неужели он на моем месте побежал бы в делаварские деревни и сказал всем старейшинам: «Смотрите, я привел к вам Уа-та-Уа, усталую, но совершенно невредимую, и вот перед вами сын великого Ункаса, также невредимый и даже не усталый?» Скажи мне, так бы ты поступил на моем месте?

– Ох, как ты меня озадачил, Чингачгук. Можно подумать, что ты хитер, как минг! Как пришел тебе в голову подобный вопрос? Что я бы сделал на твоем месте? Да ведь дело в том, что Уа-та-Уа не моя невеста. Стало быть, нечего и толковать. Ты не то, что я, и я не то, что ты.

– Бледнолицый брат мой в эту минуту не похож на самого себя. Он забывает, что ведет беседу с человеком, который заседал на совете могикан. Разговаривая между собою, мужчины не должны говорить таких вещей, которые входят в одно ухо и в другое выходят. Когда воин предлагает вопрос, приятель его должен отвечать прямо и безо всяких уверток.

– Понимаю тебя, могиканин, отлично понимаю, но ты должен знать, что нелегко ответить на твой вопрос. Ты спрашиваешь: как поступил бы я на твоем месте, имея под рукой невесту, если бы друг мой был в плену у мингов? Такова ли твоя мысль?

Индеец, не прерывая молчания, сделал утвердительный знак и вперил проницательный взор в своего собеседника.