Сын палача

— Вы не бойтесь, на пропитание я себе сама заработаю. Могу стирать, кашеварить, шить могу. А то, если повезет, уборщицей где-нибудь пристроюсь. Я слыхала, в этой вашей Москве уборщицы зарабатывают, как тут начальник сельсовета… А спать я и в сенцах, и под дверью могу. Только возьмите, дяденька и тетенька!

— Не говори глупости, — строго сказала Катя, — ни в каких сенцах тебе спать не придется, и на еду зарабатывать не понадобится.

— Так что, вправду возьмете? — все еще робко спросила девочка.

— Раз сказали — значит, возьмем, — заверил ее Юрий, и Поля даже запрыгала от счастья.

* * *

К отъезду особо и не надо было готовиться. Васильцев приклеил себе бороду из Катиных запасов всякой бутафории, Катя же какими-то своими средствами навела в волосы седину, накинула на голову и на плечи большущий старушечий платок, так что никто не усомнился бы — едут куда-то старик со старушкой по своим делам и внучку с собой везут.

Проще всего было замести за собой следы. Юрий плеснул бензин на стены, чиркнул спичкой — через полчаса от дома остались одни головешки. Кто-нибудь увидит — поймет: достали все-таки браконьеры слишком бдительного лесника, а кто именно — здесь никто и искать не будет, дело обычное для тутошних мест, всех таких не переловишь. Разве что районное начальство озаботится: где теперь такого добросовестного и вдобавок непьющего лесника сыскать?

Выбирались так. Сначала прошли километров сорок по тайге до дальней станции, чтобы здесь кто-нибудь случайно не признал. Поля ни разу голоса не подала, что устала: стойкая была девочка.

На той дальней станции сначала переодели Полю в тамошнем сельпо, и она сразу стала выглядеть, как бедная горожаночка. Себе тоже купили дешевенькое, но городское.

Потом, доехав до Свердловска, снова переоблачились — теперь уже в одежду получше, Юрий бороду свою отцепил, а Катя свой платок выбросила.

А если случись, кто-то будет искать, куда делись те старик со старушкой? А никуда! Нету их! Может, и не было никогда, примерещились.

Когда скорым Свердловск — Москва прибыли в столицу, Юрий решил, что прятаться в каких-нибудь трущобах последнее дело: там-то их как нечего делать сразу и накроют — все тамошние давно под надзором у милиции, поэтому, не таясь (а честному человек чего таиться?), снял квартиру в большом доме на Первой Мещанской, с хорошей мебелью, даже с барским камином — благо, Катиных денег, оставшихся у нее с прежних времен, хватило бы еще на две жизни.

Хозяйке квартиры Юрий представился инженером, а когда та попыталась было уточнить, по какой части он инженерит, Васильцев так закатил глаза, что женщина сразу отлипла со своими вопросами, поняла: лучше-ка поменьше про него знать — тогда, как говорится, и проживешь дольше.

Конечно, НКВД, он знал, быстро установит слежку за непонятным «инженером», но Юрия это сейчас меньше всего беспокоило — все равно дня через два их троих уже не будет в Москве.

Квартира была по нынешним временам просто роскошная: две комнаты, кухня с газовой плитой, ванна с титаном, особенно поразившая Полину. Девочка даже прослезилась, обозрев все это роскошество:

— Вот жила, жила, а и не знала, как люди по-настоящему живут!

И Прохор довольно мурлыкал, уплетая дорогую печеночную московскую колбасу. Всерьез, видно, по ней, бедняга, исстрадался.

Из осторожности Юрий врезал во входную дверь аж три новых, весьма надежных замка. Квартира была на шестом этаже, так что гостя, влезающего в окно, тоже можно было не остерегаться. Боялся он не за себя и не за Катю — уж они-то могли за себя постоять, — а за Полю.

А оставаться одной ей приходилось бы часто: не для посиделок дома они с Катей приехали в Москву.

* * *

В первый день найти того липовых дел мастера не удалось, оказалось, он сменил адрес. Где он нынче обретается, никто из его дружбанов не знал. Вывели только на какого-то старого урку, первейшего дружбана этого фармазонщика, но тот жил в дальнем Подмосковье, так что встречу с ним пришлось отложить до следующего дня.

А когда они вернулись домой, квартиру просто не узнали: нигде ни пылинки, натертый паркет сиял как зеркало, окна были отмыты до такой чистоты, что и Москва за ними выглядела как-то краше, посуда сверкала, двери больше не скрипели, мебель была переставлена, отчего квартира стала удобнее и выглядела даже больше, чем была. Да, хорошей хозяйкой оказалась эта Поля.

И как бы в подтверждение этого, Прохор сидел у нее на коленях и довольно мурлыкал.

— А где мастику взяла? — спросил Васильцев, глядя на сверкающий паркет.

— В магазине купила, тут, через дорогу. Я — на свои, честное слово! У меня три рубля своих оставалось, ваших я бы ни за что не взяла!

— Не в том дело, — перебил ее Юрий. — Выходить ты из дома не должна, вот что! Без нашего разрешения — никуда! И мебель больше не двигай, а то весь дом переполошишь. А в дверь будут стучать — не подходи, затаись и сиди тихо, как мышка, поняла?

И Катя добавила:

— Поверь, Поленька, мы это не просто так говорим. Это действительно очень опасно.