Сын парижанина

— Теперь вы видите, патрон, что мы и в самом деле настоящие туристы, совсем безобидные малые, и хотим лишь продолжить наше сентиментальное путешествие вокруг земного шара. И вы были бы очень любезны, если бы просто отпустили нас отсюда, на наш собственный страх и риск.

Его слушатель усмехнулся, показав белые, острые зубы. Он погладил бороду черноватыми, сухими пальцами, на которых блеснуло множество колец, и сказал медленно, недобрым голосом:

— Ни один посторонний не выходит отсюда живым.

— Значит, мы осуждены на пожизненное?.. — спросил Тотор.

— На смерть, милейший мальчик, мы не любим нескромных глаз и лишних ртов.

— На смерть! — бледнея вскрикнул Меринос.

— Полно, патрон, — бесстрашно возразил Тотор, — вы этого не сделаете. Посмотрите на нас и подумайте, не найдете ли вы для нас другого занятия, кроме роли Маккавеев?[111]

В эту минуту в передней послышался говор; казалось, кто-то вопреки запрету хотел войти в гостиную, но его удерживали. Хозяин встал, резко откинул портьеру и раздраженно крикнул:

— Что еще за шум? Кто смел войти сюда? А, это ты, Джим…

Показался белокожий с непокрытой головой, растрепанный, заросший бородой до самых глаз, с безумным выражением лица. Он оттолкнул китайца, который преграждал ему дорогу.

— Убирайся, ты! — крикнул он. — Я должен поговорить с хозяином. Ах, господин, если бы вы знали!

— Что? Что случилось? Отвечай скорее, да берегись, если ты напрасно побеспокоил меня…

— Автомобиль совершенно выведен из строя, — ответил Джим.

— Гром и молния! Час тому назад он был в прекрасном состоянии! Ты сторож. Что же ты делал? Ты головой отвечаешь за него, и ты умрешь!

— Хозяин, жизнь вашего слуги в ваших руках, — пробормотал Джим. — Свою должность я исполняю, но разве я виноват, что шальная пуля только что прошила мотор?

— О, идиоты! Целили в беглецов, а расстреляли мой автомобиль, — сказал тот, кого звали господином. — Но его можно починить? Что говорит механик?

Джим присвистнул и развел руками.

— С механиком дело плохо. Хоть на кладбище неси.

Лицо «господина» приняло пепельно-серый оттенок, он процедил сквозь зубы:

— Он, этот гигант? Единственный механик… Кроме него, не найдешь ни одного на протяжении пятисот миль!

— Да, господин. Харкает кровью, челюсть разбита, щеки порваны… Самый крепкий из нас, а превратился в мокрую тряпку.

— Кто же так его изувечил? — спросил «господин».

Джим заметил Тотора, который спокойно смотрел на него, и с изумлением произнес:

— Нечего ходить далеко за виновным: вот этот мальчуган… этот дьявольски сильный коротышка уложил полдюжины наших! Искалечил беднягу. Да и не его одного…

Хозяин взбесился. Схватившись за кобуру, он крикнул:

— Разрази тебя гром! Это уж слишком! Я, может быть, простил бы порванные шкуры моих молодцов, но увечье, а может быть, и смерть единственного механика! Ты за это ответишь!

Тотор поднялся с кресла, выпрямился и, подходя к наведенному на него револьверу, с поразительным спокойствием ответил:

— Незачем стрелять, это бесполезно. У вас нет механика? Извольте, патрон, я его заменю.

— Ты, недомерок?

— Попробуйте дать мне токарный станок, тиски, каких-нибудь железяк, обломков бронзы, стали, и вы увидите, сумею ли я воскресить вашу пыхтелку.

— Пожалуй, я испытаю тебя, и немедленно, — ответил «господин». — Но горе тебе, если не сможешь ничего сделать!

— Положитесь на меня! Итак, я могу считать место механика своим?

— Да, временно. Посмотрим, на что ты годен!

— О, тогда я спокоен. Но теперь, раз я имею у вас прочное социальное положение, позвольте рекомендовать вам моего замечательного друга, присутствующего здесь Мериноса… Сейчас он — всего лишь болящий, не может пошевелить ни ногой, ни рукой, страдает и молчит… потому что истинные страдания немы! Но он мечтает поправиться, чтобы стать вам полезным, дайте же должность и ему!

— Мой китаец Ли ошалел от опиума… Я охотно заменил бы его твоим другом, который, я уверен, будет прекрасным лакеем.

Меринос подумал, что плохо расслышал. Он сжал кулаки, побледнел и воскликнул дрожащим от гнева голосом:

— Лакеем! Я, сын…

— Герцога? Принца? Короля?

— Сын белого гражданина!

— Ну и ладно! Будешь мальчиком на побегушках у негра. Дядя Том[112] порадовался бы такому обороту! Кроме того, оставьте эти манеры! Я требую, чтобы мои приказания исполнялись немедленно, днем и ночью! Своих слуг я бью, а иногда и убиваю! Значит, от тебя самого, мой мальчик, зависит знакомство с палкой или револьвером.

ГЛАВА 3

Тотор за работой. — Сторож или нянька? — Дружба. — Починенная машина. — Пробная поездка. — Последствия завтрака на траве. — Знаменитые ослицы. — Французский и латинский языки. — Нелепая история человека, купавшегося в фонтане Сен-Мишель.

Несмотря на всю самоуверенность, Тотор не мог опомниться от изумления и выразил свои чувства смелой метафорой:

— Никаких сомнений! Я плыву по океану сюрпризов.