Сын Ретта Батлера

С этими разговорами они миновали узкое ущелье и оказались в небольшой долине, со всех сторон окруженной неприступными горами.

— А где мне тут найти комнату или что-нибудь вроде того? — спросил Джон.

— Ты пойди к кривой Мэри. Она тебя устроит и твоего пацана тоже.

Стражники показали Джону на дом, стоящий на вершине холма.

— А эскимосы ваши где живут? — спросил Джон.

— А вон там, у ручья, — махнул рукой один из стражников. — Да ты с холма все увидишь.

— Ну ладно, спасибо вам, — сказал Джон и словно между делом спросил: — А вы-то что охраняете?

— Да вот это все и охраняем, — сказали стражники. — На свете ведь не только охотники за белками, но и за людьми бывают.

Кривая Мэри оказалась молодой девушкой с копной русых густых волос, чистым, открытым лицом и мягкой улыбкой. При ходьбе она слегка припадала на левую ногу. Позже Джон узнал, что в детстве ее придавило деревом — отец ее валил лес в Канаде.

Дом этот построил ее муж. Он поселился здесь одним из первых. Он был охотником, позапрошлой зимой его задрал медведь-шатун. Детей у Мэри не было, хозяйство небольшое, главный доход — от дома. Новички живут здесь, пока не обзаведутся собственным жильем.

В доме было опрятно и светло. Джон с Цезарем заняли второй этаж. В их распоряжении было четыре комнаты.

Вечером к ним пришел мистер Ридер.

Когда человек видел Ридера впервые, то единственной его мыслью было — перед ним самый отъявленный преступник, каких только рожала земля. Маленькие глазки Ридера глядели на всех настороженно. Тонкие губы были вытянуты в узкую линию. Говорил он хриплым голосом, словно бы выкурил все трубки мира. К тому же уродливый шрам пересекал его щеку от глаза до шеи. Словом, злодей, да и только.

Ридер протянул Джону руку, и тому стоило больших усилий эту руку пожать.

— Здравствуй, сынок, — сказал Ридер, словно прокаркала ворона. — Какими судьбами ты к нам?

— Да я приехал поохотиться. Говорят, в этих краях много пушных зверей.

— Кто говорит? — спросил Ридер, и его маленькие глазки пробуравили Джону переносицу.

— Да все, многие, — неуверенно сказал Джон.

— Ну и врут. Здесь пушнины мало. Надо ходить за тридцать миль, там хоть что-то, — сказал Ридер. — А где твое ружье?

— Ружье? — не сразу нашелся Джон. — Так я думал, что здесь куплю.

— Ну да, ну да, — сказал Ридер.

Джон чувствовал себя, как кролик перед удавом.

— Мэри! — позвал Ридер. — Принеси нам с парнем по чашке пунша. У тебя хороший пунш.

— Но мне надо бежать за ромом, у меня рома нет, — сказала Мэри.

— Вот и сбегай.

Мэри пожала плечами и, пробурчав:

— Пунш ему вздумалось… никогда пунша не пил, — вышла из дому.

— Значит, охотиться? И мальчишка тоже охотиться? — спросил Ридер, вставая и прохаживаясь по комнате.

— Нет… то есть да, он мой помощник, — сказал Джон. Он чувствовал, что совсем заврался.

— Ну да, ну да, — сказал Ридер. — А сам откуда едешь?

— Из Джорджии, — сказал Джон.

— Ну да, ну да…

Как железными клещами, вдруг Ридер схватил Джона и завернул ему руки назад.

— Пусти, пусти, негодяй! — налетел на Ридера Цезарь.

Но тот и не думал отпускать.

— Ребята! Эй, парни! — крикнул он. — Сюда!

В комнату ворвались здоровенные мужики, связали Джона и засунули ему в рот кляп.

— Мальчишку тоже прихватите, — сказал Ридер.

Он накинул на плечи свою шубу, надел лисью ушанку и с чувством выполненного долга вышел из дома.

Джона оттащили в какой-то подвал, развязали руки и заперли.

Это был конец. Точно так же погиб и Найт. Самое обидное, что никто так и не узнает, куда же пропали два столичных репортера — один маститый, а другой начинающий. Может быть, только возчики с Капли расскажут кому-нибудь. Но это будет не скоро. К тому времени песцы уже обглодают его труп.

Джона передернуло от омерзения. Так глупо, так глупо погибнуть.

Они, конечно, ждут ночи, чтобы было поменьше свидетелей. А ночь — вот она, уже спускается.

Главное, не взять с собой никакого оружия… Хотя он не успел бы им воспользоваться. Как этот Ридер подобрался сзади…

А что они сделают с Цезарем? Нет, мальчишку они не посмеют убить. Они не посмеют убить Цезаря!

От страха за Кама Джон вскочил и заметался по своей темнице. Боже мой! Он подставил не только свою жизнь, но и жизнь ни в чем не повинного мальчишки.

Нет, так просто сдаваться нельзя. Надо что-нибудь придумать. Он должен вырваться отсюда! Если погибнет сам, то хоть спасет Цезаря.

Джон оглядел подвал. Ничего особенного — крепкие сосновые балки, крашенные суриком, кирпичные стены, замазанные известью. Джон поискал на стенах каких-нибудь надписей. Ведь здесь побывало, наверное, немало несчастных узников. Но надписей не было. Это означало, что у пленников совсем не было времени…

— Выходи, — сказал Джону крепкий парень, распахивая дверь. — Я тебя вязать не буду, только ты без глупостей. А то — видишь, — и парень показал свой «Смит-энд-Вессон», висящий на поясе.

Джон оглянулся на свое последнее пристанище на этой земле и шагнул в коридор.

Путь к свободе

Мария сидела взаперти уже третий месяц. Мать и отец не выпускали ее на улицу из дома. Только два раза в день мать приносила в ее комнатку еду, молча ставила на стол и уходила.