Сын Ретта Батлера

— Янг и Лат? Какая связь?

— Договоримся так, — повернулся Найт, — все, что я скажу, останется между нами. Никаких имен, никаких подробностей. Согласен?

— Нет. Я не согласен. Если ты мой друг, я должен знать то же, что и ты.

— Именно потому, что ты мой друг.

— Найт, что за девичьи секретики? Что за туман? — разозлился Джон. — Честное слово, это какой-то дурной вкус!

— Тогда забудь, — сказал Найт. — Тогда пишем счастливый конец.

— Тогда я вообще ничего писать не буду! — вскочил Джон.

— Значит, я сам допишу!

— Ты сам допишешь?!

— Да, сам!

Они с ненавистью смотрели друг другу прямо в глаза.

— Ты понимаешь, что это конец, Найт? Ты понимаешь, что я больше не захочу с тобой иметь никаких дел? — спросил Джон.

— Понимаю, успокойся. Не надувай щеки, — ответил Найт.

— Хорошо, тогда дописывай статью и…

— Я уберусь, уберусь, не беспокойся, — улыбнулся Найт. — Могу, впрочем, здесь и не дописывать.

Он выдернул из машинки лист, собрал остальные, аккуратно сложил их в папку и направился к двери.

Джон был потрясен. Он был раздавлен, уничтожен. Он был убит. Он молил Бога, чтобы все это оказалось дурным сном, глупой шуткой. Ну, конечно, сейчас Найт остановится, улыбнется и скажет: «Здорово я тебя надул, Бат?»

Но Найт не обернулся. Он вышел из кабинета и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Через два дня позвонил Билтмор. Он пригласил Джона к себе, зная, что тот собрался уезжать в Европу.

— Европа, как болото, она затягивает человека без следа, — сказал Билтмор.

— К сожалению, я не смогу принять вашего предложения, сэр. Ко мне приехала мать. Я не могу оставлять ее надолго.

— Ну и не надо. Я с удовольствием познакомлюсь с вашей матушкой, если она, конечно, согласится посетить мой дом.

— Билтмор… Билтмор… — задумалась Скарлетт, когда Джон сообщил ей о приглашении. — А! Некий джентльмен помог мне добраться с вокзала до гостиницы. Его тоже звали Билтмор. Может быть, это один человек?

— Может быть. Так что мне ответить ему?..

У Билтмора была небольшая вечеринка. Три-четыре пары седых джентльменов с дамами расхаживали по дому и тихо переговаривались между собой. Здесь же была и Эйприл. Увидев Джона, она вся как-то напряглась, но потом взяла себя в руки и была милой и приветливой.

— А я знаком уже с вашей матушкой, — сказал Билтмор, встречая Джона и Скарлетт.

— Да-да, — улыбнулась Скарлетт. — Вы тот самый ангел-хранитель.

— Ну, какой я ангел? — улыбнулся Билтмор. — Я скорее змий-искуситель.

Джон снова был в центре внимания.

Пожилые джентльмены оказались довольно высокими правительственными чиновниками, был среди них и еще один конгрессмен.

— Действенная часть вашего пребывания на Аляске нам более или менее известна. Мы с удовольствием читаем ваши репортажи, — сказал один из присутствующих. — Конечно, живой рассказ куда богаче газетных строк. Но не могли бы вы, мистер Батлер, рассказать вот о чем — существуют ли на Аляске перспективы больших правительственных программ? Я имею в виду природные условия, людские ресурсы, настроения жителей.

— Да-да, нас очень интересует этот вопрос, — сказал другой джентльмен, который и был конгрессменом.

— Я не специалист… — начал Джон.

— И слава Богу! — сказал Билтмор.

— …я обыкновенный путешественник. Наверное, на эти вопросы трудно ответить, побывав на Аляске всего один раз. Но я уверен почему-то, что земля эта имеет большое будущее. Я скорее сужу по настроению людей. Наверное, в них возродился дух наших предков, которые покоряли обширные земли Америки. Дух первооткрывателей. Только более цивилизованный.

— И люди поедут туда?

— Люди не хотят оттуда уезжать, это я знаю точно. А природные условия — что ж, в России, я знаю, природные условия не менее суровы. А это богатейшая страна.

— Да-а, — задумчиво протянул конгрессмен. — Значит, можно во второй раз открыть Америку?

— Можно, — улыбнулся Джон. — Только знаете, что я хотел сказать в первую очередь? Не надо открывать Аляску.

— То есть? — не понял конгрессмен. — Вы не советуете?

— Нет, я прошу.

— Интересно, — сказал Билтмор.

— Мне страшно становится, когда я представляю, как в этом диком, прекрасном, нетронутом краю с чистым снегом и бескрайними лесами появятся дороги, задымят фабрики и заводы, загрохочут поезда, завизжат пилы… Вы знаете, что снятый верхний слой почвы восстанавливается там только через двести лет. То есть двести лет не будет травы, цветов, деревьев — голая мерзлая земля.

— Боже, как же мы будем жить без бабочек? — услышал вдруг Джон язвительный голос за спиной.

Он обернулся — в дверном проеме стоял молодой Янг.

И снова Джона резануло — где же он видел его?

— Простите, леди и джентльмены, добрый вечер, извините за опоздание. Простите меня и вы, мистер Батлер, но я не могу с вами согласиться при всем моем огромном к вам уважении.

Янг вошел в комнату и присел на свободный стул.