Сын розовой медведицы

Письмо старого друга ободрило Дунду. Ведь большинство "серьезных ученых" упоминание о "медвежьем мальчике" встретило с неприкрытым недоверием. Федору Борисовичу пришлось выслушать не только научно аргументированные опровержения, но и прямые насмешки. Не раз вспоминалось ему, что первыми словами, с которыми он сам когда-то обратился к пылкому Скочинскому, были: "Расскажи мы об этом людям, нас всех троих попросту назовут фантазерами". Кстати, после опубликования статьи Скочинский не заставил себя долго ждать. Он прислал Дунде большое письмо. Рассказывал, что работает в Челябинске учителем географии, но готов бросить все, чтобы вновь пойти в горы, где в погоне за бандой Казанцева они встретились с той загадкой природы, которая и ему, Скочинскому, вот уже семь лет не дает покоя. Федор Борисович немедленно телеграфировал ему, что о лучшем спутнике в его любительской экспедиции он и мечтать не мог.

После сообщения Голубцова о загадочном Жалмауызе Дунда уже не сомневался, что своей экспедицией он принесет пользу не только науке, но и классовым интересам страны. Найдя мальчика, он опровергнет среди казахов религиозный миф о существе, якобы насылающем на них болезни и мор.

Однажды, проведя очередную консультацию в университете, Дунда собрался уходить домой - в свою пустую, как склеп, комнату, которую снимал в районе Марсова поля. Внезапно его окликнули в коридоре:

- Федор Борисович!

Он оглянулся. Перед ним в затемненном простенке стояла девушка незнакомая, со светлой косой, в длинной юбке из черной и плотной ткани и в белой с низким вырезом кофточке.

- Федор Борисович! - повторила она тем же официальным тоном, словно готовясь сделать внушение за какую-то допущенную им нелепость. - Я хотела бы с вами поговорить... - Теперь в ее глазах что-то робко дрогнуло, и она поспешно добавила: - Если у вас найдется минутка времени.

Он потянулся снова к двери, как бы приглашая этим жестом войти в комнату.

- Нет, нет, - поспешно сказала она. - Я хотела бы наедине. Если можно, я изложу свою просьбу по дороге.

- Как вам угодно.

Он опустил руку, и они пошли в глубь коридора, пронизанного через огромные окна ребристыми солнечными пучками - мимо вазонов, огромных картин в простенках к мраморной лестнице, ведущей вниз. За спиной шумно распахнулись двери - и зазвучало множество веселых, радостных голосов. Несколько человек обогнали их, и кто-то из девушек, полуобернувшись, спросил его спутницу:

- Дина, тебя подождать?

- Нет, не надо. Я, по-видимому, задержусь, - ответила девушка, и в тоне ответа снова проскользнули строгие официальные нотки.

Когда они вышли на улицу, Дунда задержал шаг и с мягкой улыбкой сказал:

- Я слушаю вас.

Она тяжело вздохнула. Решительности на лице как не бывало.

- Федор Борисович... я к вам по весьма важному для меня вопросу...

И он понял, что она все еще находится во власти заученного для этой встречи с ним поведения и говорит заготовленными фразами, и тогда, чтобы подбодрить ее, он сказал с легкой небрежностью:

- А вы смелее! Говорите, что бог на душу положил.

Она через силу заставила себя улыбнуться, и он увидел, что лицо ее потеряло свою собранность, освободилось от напряжения.

- Меня зовут Диной... Дина Григорьевна Тарасова. В этом году я оканчиваю университет. Буду историком. Я всегда любила историю...

- Приятно слышать, - вставил Федор Борисович.

- Ну и вот, - продолжала она, уже заметно успокаиваясь и свободно постукивая каблучками стареньких, потрескавшихся на сгибах туфелек, - я узнала от своей подруги (она на биологическом факультете), что вы собираетесь на Тянь-Шань. Я прочла все, что писали о вашем "медвежьем мальчике". Я не верю вашим противникам. Возьмите меня в экспедицию. Я согласна на любые условия. Я буду делать все, что от меня потребуется. Пожалуйста, Федор Борисович, не торопитесь сказать "нет". Потому что это для меня очень, очень важно. Повторяю, я согласна на любые условия... Я крепкая, выносливая...

- Хм, - сказал Федор Борисович, думая уже над тем, как ответить и не обидеть девушку. - Дело в том... что я, даже искренне желая вас взять, все равно был бы лишен возможности ставить вам какие бы то ни было условия.

В ее серых выразительных глазах появилось недоумение. И испуг предчувствие отказа.

- Как бы вам это сказать... - продолжал он. - Экспедиции как таковой вообще быть не может. Ни на щедрое финансирование, ни на изобилие помощников я рассчитывать не могу.

- Но я же не прошу ни зарплаты, ни вознаграждения. Я хочу с вами отыскать "медвежьего мальчика".

Он улыбнулся.

- А вот это совсем уж безнадежное дело.