Сын рыбака

— Перестань! — нетерпеливо проворчал в ответ Роберт. — Ты же видишь, что я занят разговором. Мадемуазель Вильма, а вы какого мнения на этот счет?

— Не знаю даже, это так странно, — пролепетала девушка, покраснев и от поразившего ее воображение рассказа, и от оказанного ей внимания. — Конечно, им так можно, потому что это они, но если бы кто из нас позволил себе…

Вдруг все затихли, удивленно уставившись на братьев. Оскар взял брата за локоть, коротким железным рывком поднял его на ноги и, как мальчишку, повел к двери. Побледнев, хотя все еще продолжая улыбаться, Роберт пытался высвободить свой локоть, но пальцы Оскара вцепились в него, как клещи.

— Смотрите, я, кажется, стал жертвой какого-то фокуса! — пробормотал все с той же вымученной улыбкой Роберт. — Интересно, куда он меня ведет?

Но никто не засмеялся в ответ — слишком мало походило это на шутку.

Не отпуская Роберта, Оскар тщательно прикрыл за собой дверь, потом без всяких объяснений схватил брата за грудь и начал трясти. Молча, не спуская взгляда с Роберта, он бросал его из стороны в сторону, как собака схваченную зубами змею.

— Пусти, пусти, костюм разорвешь! — задыхаясь, шептал Роберт. — Что ты, взбесился?

Оскар не отвечал. Когда у него уставала одна рука, он брал его за грудь другой и в конце концов прижал Роберта в угол к печке.

— Ты рехнулся! — шипел Роберт. — Как тебе не стыдно? Отпусти меня!.. Ты с ума сошел!..

— Закрой пасть, пес! — приказал ему Оскар. — Что ты сделал с Зентой, негодяй?

Роберт, пытаясь освободиться, снова, как щенок, забарахтался в руках Оскара.

— С Зентой? О какой Зенте ты говоришь?

Еще плотнее прижал его Оскар к печке. Он уже еле дышал.

— Здесь была только одна Зента, ты знаешь, о ком я говорю.

— Говори же тише, Оскар. Кричит как сумасшедший. Что подумают гости?.. И отпусти меня…

Оскар бросил его на пол.

— Что ты сделал с Зентой?

— Ты помешался… Я позову на помощь!..

— Зови. Пусть все узнают, что ты за человек.

— Ума не приложу, с чего ты это вообразил… Я и не знал толком никакой Зенты. Если ты ревнуешь, то привязывайся к кому-нибудь другому.

— Молчать! Ты обманул ее!

— Ничего подобного! Я не имею обыкновения сходиться с невестами рыбаков… Кто это видел?

— Что ты говорил ей летом у старого карбаса?

— У карбаса? Какой карбас, что ты фантазируешь? Тебе кто-то наплел черт знает чего…

— Я сам слышал своими ушами. Ты обещал жениться на ней.

Теперь наступило молчание. Из соседней комнаты тоже не доносилось ни звука — там, наверное, прислушивались. Роберт оправил измятую теннисную рубашку. Крупные капли пота скатывались с его лба и носа. Вдруг он с презрительным видом повернулся к Оскару.

— Значит, ты шпионил? Нечего сказать — достойное занятие!

— Никогда не мешает присмотреть за негодяем…

— А какое тебе дело до этого? Ты ведь не запретишь мне сходиться, с кем я захочу?

— Да знаешь ли ты, что произошло? Из-за твоей подлости она нашла свой конец на дне Зальупе. Ты виноват в ее смерти, ты — убийца!

Безумная ярость снова овладела Оскаром. Он снова встряхнул брата и изо всей силы швырнул через всю кухню к двери. Она открывалась внутрь и поэтому не распахнулась, но тяжелый удар заставил затрястись стены; на полках зазвенела посуда, а кот испуганно юркнул на печку.

Встревоженные шумом, в кухню выскочил старый Клява, мать и Лидия. Женщины сразу подняли крик:

— Уймись, уймись, сумасшедший! Что ты делаешь!

— Отпусти его, Оскар! — крикнул отец. — Сию же минуту отпусти, я приказываю.

По лицу Роберта текла кровь.

Дверь в комнату так и осталась открытой, и гости очутились в неловком положении, им пришлось стать свидетелями семейного скандала. Рихард пытался занять остальных каким-то анекдотом, но никто его не слушал, да и сам он больше следил за происходящим, чем за нитью рассказа.

Анита, повернувшись спиной к остальным гостям, смотрела в окно. Но и она чутко прислушивалась к каждому слову, ни одного не пропустила.

— Ты окончательно потерял рассудок! — кричал отец. — Отпусти же мальчишку, ты его задушишь! Не видишь, как он посинел?

— Беды большой не было бы, — выпалил Оскар и оттолкнул брата.

— С чего это ты разбушевался! — продолжал кричать отец. — Ну, чего ты на него напал? Думаешь, я это тебе так оставлю?

Оскар стоял со сжатыми кулаками, подавшись вперед всем телом; казалось, он вот-вот бросится на отца. Вдруг он нервно засмеялся:

— Не оставишь? Ха-ха-ха! Как будто это в твоих силах!

— Да что здесь такое творится? — спросил Клява. — Если у тебя нет больше уважения к родителям, изволь объяснить хоть, с чего ты так неистовствуешь?

— С чего? Просто я проучил негодяя, ядовитую гадину, замызганную грязную тряпку, которая брызжет на всех помоями… И еще вот что я скажу. Пусть этот человечишка, называемый моим братом, сейчас же убирается вон отсюда! Чтобы до утра он был как можно дальше от этого дома… И на мою помощь пусть он больше не рассчитывает!

— Да образумься же наконец, чего ты кричишь? — вмешалась мать. — Ну, повздорили между собой, — разве это впервые случается… Нельзя же сразу так… Если Роберт и сделал что плохое, можно еще исправить…