Сын синеглазой ведьмы

Алес послушно выполнил требуемое и, положив куртку на соседний стул, поднял взгляд на стоящую перед ним девушку. Голова перестала кружиться, желудок успокоился, ребра почти не ныли, но ощущение счастья только усилилось. Он, наверное, смог бы так сидеть вечно, глядя на Дайну в обществе огромной белой собаки.

Слегка смущенная его взглядом, девушка нахмурилась и, скрестив руки на груди, произнесла:

— Так, давай сразу определимся… Тебя же Алес зовут? Ведь так?

— Да, — внутренне напрягшись, кивнул молодой воин.

— Так вот, Алес, — девушка смерила его взглядом, — я не собираюсь участвовать в празднике Киры-Воительницы, поскольку замуж выходить пока не хочу. Ни за тебя, ни за кого-то еще… Надеюсь, ты меня услышал…

— Да, — кивнул Алес, ошарашенный таким заявлением. Ведь, казалось бы, все так хорошо складывалось, но…

— Отлично, — вздохнула Дайна и, подойдя, еще раз осмотрела ему лицо.

Руки девушки приятно пахли собакой, и Алеса посетило чувство нереальности происходящего. Ведь одно дело мечтать, и совсем другое — чувствовать касания ее рук, зная при этом, что праздника не случится…

— Челюсть цела, — закончив осмотр, произнесла Дайна. — Синяк завтра пройдет. Погоди, я сейчас смажу…

— Спасибо, не надо, — буркнул Алес и уже собирался вставать, когда в холле хлопнула дверь, и в зал зашел хозяин этого дома.

Ростом и размерами сотник напоминал вставшего на дыбы медведя, и его характер вполне соответствовал внешности. В поселке рассказывали, что в той, другой жизни Харис даже мог иногда улыбаться, но все изменилось после того, как случившаяся катастрофа разлучила его с любимой женой.

Остановившись на пороге, сотник оглядел помещение и, кивнув дочери, посмотрел на собаку. Мора, почувствовав хозяина, поднялась с лежанки и, пройдя через комнату, положила морду ему на плечо. Еще только заслышав шаги в холле, Алес поднялся со стула, но сотнику сейчас, очевидно, было не до него. Обняв собаку за шею, Харис вздохнул и замер, гладя подругу по белой лоснящейся шерсти. Простояв так какое-то время, сотник отправил собаку на место и, жестом приказав Алесу сесть, уселся напротив него за стол.

— И что на этот раз? — глядя на побитую физиономию парня, устало произнес он. — Это тебя так в пещере приложило? Или здесь где-то уже успел?

— Здесь, — не отводя взгляда, спокойно ответил Алес. — Я просто подрался…

— Это он за меня заступился, — пояснила за него Дайна. — Пятеро лигейцев пристали на площади, вот он и…

— А сама что? — переведя взгляд на дочь, удивленно поморщился Харис. — Забыла, чему учили?

— Сама я, между прочим, женщина! — с вызовом глядя на отца, ответила девушка.

— Жрица Ледяной богини… я помню, — спокойно произнес сотник. — Тебе те пятеро — плюнуть и растереть. — Он снова посмотрел на Алеса и вздохнул. — Сначала труп тот ходячий, потом ящер этот с китом, теперь еще драка… Возможно, все это послания от Алаты. Валькирия хочет, чтобы ты сходил в синюю дверь и напоминает о том неприятностями.

— Да я хоть сейчас, — устало произнес Алес, все еще находясь под впечатлением от недавнего разговора.

— Сейчас не нужно, — покачал головой сотник. — Утром сходите туда своей пятеркой.

— Ясно, — кивнул Алес. — Мне просто зайти и вернуться или?..

— Орм тебе все объяснит, — сотник сложил на столе руки и, глядя перед собой, добавил: — Проблема в том, что тот проход не может открыть никто, кроме тебя. Я отправлял вчера на кладбище Ревка с его бойцами… В общем, сначала вы все проверите, а потом уже ты зайдешь. Если не хватит дня, заночуете в зале. Так что, если все понятно…

Договорить он не успел, поскольку в дверь громко постучали. В холле раздались шаги, и на пороге появился Орен — один из дежуривших на побережье патрульных.

Найдя взглядом сотника, боец кивнул и с заметным волнением в голосе доложил:

— С северо-запада к берегу движется сплошная стена тумана! Ханс приказал рыбакам и фермерам уходить. С учетом скорости, туман накроет побережье через пару часов…

Глава 11

Кенайское герцогство,

Окрестности Седой горы,

1016 оборот от Великого Разлома,

17-й день первого летнего месяца.

Дорога домой всегда кажется короче, даже после занятий в деревне, когда, в общей сложности, приходится топать около часа по лесу. Всего восемь тренировок в декаду, по восемь часов каждая, и, вдобавок ко всему — два часа в день на дорогу от деревни до дома. Мастер Эванс не раз предлагал матери оставлять меня в дни занятий у себя, но та ни в какую не соглашалась. Мне же, помимо боя на мечах, нужно знать историю с медициной и уметь правильно писать слова на четырех языках. Нет, будь моя воля, и я бы все десять дней занимался у Эванса, оставив правописание с историей кому-нибудь другому, более умному, но с мамой лучше не спорить. Это пока я послушный, она ласковая и добрая, но стоит что-то позабыть или не подготовиться к уроку, то можно заледенеть от одного только ее взгляда. В общем, маму я стараюсь не злить, только это не всегда получается…