Сын славного города

Логран вскочил на ноги и, сжав нож, издал злобный рык – он искал глазами того, кто говорил, того, из чьего рта вышли слова.

Потребовалось несколько минут, что бы понять, что эти слова звучали в его голове, что это были его собственные мысли.

Логран повернулся к зверю и долго стоял там, глядя, как чистые воды лесного ручья, несутся по каменистому руслу, как причудливо играют солнечные блики на его поверхности, как вода окрашивается и красный поток устремляется дальше, в лесную чащу.

Перед ним лежало много мяса. Хорошего сочного мяса, которое нет нужды есть сырым.

В его добыче было столько пищи, что он сможет изжарить его до того, как голод подавит разум и его зубы вцепятся в сырую плоть. Кроме того, кровь в желудке, давала ощущение сытости.

В тот день он наелся до отвала. Осталось и утром поесть и вечером. Его один раз стошнило - переел, но это не было важно – мяса было так много, что он не обратил внимания.

Когда олень был съеден полностью, он смотрел на изрезанные лоскуты шкуры и качал головой – её можно было снять и использовать, а он просто резал её вместе с мясом. Тогда к нему пришла мысль, короткая, словно вспышка, сразу исчезнувшая, но вернувшаяся вечером.

Вечером он упал, запнувшись о ветку и острый камень, распорол его грязную, итак изорванную рубашку, оставив на плече длинную царапину. Поднявшись на ноги, он снял рубашку с себя – от неё осталось одно название. Выкинул лохмотья и ощутил жар боли, в рассечённой коже на плече. И мысль из слов вновь появилась – рану следовало промыть. Он вернулся к ручью. Холодная чистая вода уняла боль, кровотечение остановилось. Но этого не всегда достаточно, раны иногда гноятся.

Тогда он и занялся сбором трав и попытался сделать первую чашу из коры – нужную кору искал несколько дней, ещё столько же потребовалось на то, что б собрать нечто похожее на чашу. Ещё больше дней ушло на то, что бы собрать чашу такой, чтоб не сгорала она в костре, не разваливалась на части и из которой не проливалась вода в костёр. Очень много времени ушло на это – нужно было добывать еду, а с оленями и кабанами, всё было очень не просто. Охота у ручья, стала удачной и во второй раз, а затем олени перестали приходить. Он напал на кабана, но тот саданул его задними копытами по ноге и убежал. С охотой всё было трудно и не просто. Плоды, ягоды и съедобные стебли, всё так же оставались основой его питания. Он совершенствовал свои навыки, охотился в разных местах и по-разному. Несколько раз, скрипя сердцем, всё же использовал копьё и, сгорая от стыда за свою слабость, с отвращением поедал таким образом добытое мясо – добытое трусливым метанием копья в зверя, что не мог метнуть копьё в ответ.

Он собрал не только травы и запас чаш из коры, на тот случай, если с ним случится беда и у него просто не будет сил, добыть всё это. Много дней Логран стойко сражался – в своей голове.

Здравый рассудок и прагматизм, взяв в руки оружие, выступили единым фронтом, против чести, силы и боевых песен Нара. В основном, они проигрывали. Но время шло и всё новые доводы рассудка, всё же начинали побеждать. В итоге, Логран принял решение – он не будет пользоваться луком. Но лук у него будет. На тот случай, если иного выхода, просто не останется.

А что бы трусливый разум, не соблазнил его на позорный поступок, лук останется лежать в его логове, среди острых сухих сучьев. Закопанный в земле. В том месте, куда он бросал кости и иногда справлял малую нужду, что б лишний раз в лес не ходить. Это было правильно.

Только тетиву не стал закапывать, её сделать было не просто и получилось не сразу, да и особо он не старался – более-менее получилось, на том и остановился. Повесил на сучьях, что б она не утратила гибкости и не размокла от влаги постоянно, что б могла сохнуть на солнце.

Где повесил, почти сразу забыл.

Компромисс между рассудком и силой, был найден, на том Логран и остановился…

Отвар подействовал, как и предрекал старик-алхимик из Малого города. Ему стало легче, в жар и холод больше не бросало. Он поднялся на ноги и повернул голову налево, туда, где растянул кусок оленьей шкуры на просушку. Отскобленный почти начисто, висевший там уже несколько дней. Поначалу, он растянул шкуру в лесу – к утру её на месте не оказалось. Кто-то съел. Кто-то со странным и тревожным следом.

С тех пор вешал тут.

Шкура воняла. Часть шерсти, вылезла клочками, а в одном месте, появилась дырка, по которой деловито ползал червячок.

-Вороний навоз. – Буркнул Логран, снимая шкуру и выбрасывая её за стену из сучьев.

Снова неудача. Может в другой раз повезёт. И ведь вроде бы всё правильно делал, почему шкура всегда портится? Проклятье…

Он пошёл на охоту и, в этот раз, ему повезло – молодой кабанчик заметил его слишком поздно.

Шли дни, гнили шкуры убитых животных, сиротливо трепыхалась где-то среди сухих сучьев, тетива лука, что лежал в мокром, плохо пахшем месте. Логран всё больше вживался в лес и всё хуже помнил Малый город, а жизнь до него и вовсе превратилась в едва различимое туманное облачко, где-то на самой границе пустых ночных снов.