Сын Солнца

Створки поспешно отворили. Ягуар въехал в них на своем любимом чудовище. Бэс был грязен, спутанная грива висела клочьями. На лицах сопровождавших владыку воинов читалось нечто более страшное, чем усталость. Царь обвел собравшихся воспаленными от недосыпа глазами и бросил только:

— Собирайтесь!

«Шкик была права» — эта мысль не доставила молодой жрице удовольствия.

— Надо оставить череп здесь, — заявил брат, после того как женщина нашла в себе силы рассказать о видениях. — Боги придут за ним. Нет такой мощи, которую они не сокрушили бы. И нет такого тайника, который они не видели бы насквозь. Ульпак знает, что говорит. Ульпак их видел. — Ему не без труда далось описание событий в Шибальбе. Он просто не мог подобрать слов, способных выразить происходящее. — Сопротивляться им нельзя. Можно только бежать.

Шкик согласно кивала.

Люди шли по лесу длинной серой вереницей. Ульпак приказал им снять пестрые шерстяные пончо, выплести цветные перья из волос и смыть с лиц краску. Без всего этого многие чувствовали себя голыми. Тольтеки с детства привыкли разрисовывать тела узорами. Им казалось несправедливым, что боги наделили змей, птиц и зверей такими яркими нарядами, а людям дали только гладкую кожу. Их радовал сочный, радужный мир, они кидались на все яркое — красное, желтое, зеленое.

Теперь же царь приказывал раздеться, слиться с окружающими деревьями, камнями, тропой — прятаться, как на охоте. Это и правда была охота. Только охотились на них. Впервые в жизни народ Ягуара убегал, а не преследовал дичь. От этого тоже многим становилось не по себе. Воины какое-то время роптали, предлагали встретить врага копье к копью и отстоять поселок.

— Мы думали, ты принесешь славу и честь в наш род! — кричали некоторые. — Твой дядя, по крайней мере…

Разговор о дяде совсем не понравился царю. Он выхватил из-за пояса короткую булаву с нефритовым набалдашником и стукнул крикуна по лбу. Не сильно — так, поучить. Тот захлебнулся собственным визгом и упал на траву. Остальным было достаточно.

Ульпак, как умел, объяснил им, что это за новый враг пожаловал в Ар Мор. Его не победить и не обмануть. Бегство — не трусость, ибо как соразмерить силу паутинки и горы?

Дорога вела вниз по склону. Женщинам запретили голосить по потерянному дому. Дети и так не плакали, а если кому и случалось упасть, матери немедленно зажимали им рот. Серые вьючные ламы уверенно ступали по каменистой тропе. Все, что можно, беглецы захватили с собой. Лишь одну вещь — хрустальный череп — Шкик с плачем оставила на полу царского дома, даже не завернув в циновку. Пусть приходят и забирают!

Молодая жрица не ожидала, что так привяжется к магическому шару. Или он к ней? Она просто не могла бросить его здесь. Но ничего другого не оставалось. Боясь, что не совладает с собой, Шкик едва не бегом кинулась с крыльца и догнала своих уже за воротами.

— Злая вещь, — переводя дыхание, сообщила она. — Пьет волю тех, кто ею владеет, и сама завладевает ими.

Брат сказал ей, что уходить они будут на север, где имелись карстовые пещеры, густо поросшие наверху лесом. Там царь предлагал переждать, пока боги не покинут Ар Мор.

— Ведь Шкик почувствует это? — спросил он.

Жрица кивнула, но в ее сердце не было уверенности.

3

Пройдя сутки без остановки, тольтеки решили сделать привал. До пещер оставалось еще около двух дней пути. Человеческими ногами. Ульпак знал, что диски богов пролетят расстояние и за две минуты. Но надеялся, что, обретя хрустальный череп, сыновья небес не станут искать его временных хозяев. Слишком они ничтожны… Однако царь просчитался.

На рассвете второго дня, когда караван уже миновал сенот, из кратера подземного озера вдруг поднялась стая серебряных птиц. На расстоянии они казались крошечными, но в мгновение ока выросли до размеров кораблей. Потом их хищные силуэты совсем заслонили небо.

— Остановитесь! Пригнитесь! Прячьтесь за деревья! — Призывы царя мало кто услышал.

Парализованные ужасом ягуары сначала застыли на месте, потом кинулись врассыпную, но было уже поздно. Птицы богов открыли свои железные чрева, и оттуда на людей, в страхе метавшихся по тропе, упали прочные лучевые сетки. Они состояли из света и звука. Того самого, которым сыновья небес так легко ловили свои жертвы.

Эти новые охотничьи силки не цеплялись за камни и ветки, только удерживали добычу, не давая ей выбраться. Крики застыли у многих в горле, когда корабли стали втягивать сети обратно на борт и ягуары оказались поднятыми в воздух. Лететь над землей, не будучи привязанным ни к чему, кроме ячеек света, — от этого можно было лишиться не только голоса, но и рассудка!

Даже сильные воины, боевые товарищи Ульпака, теряли сознание, что же говорить о стариках и женщинах? Дети же, напротив, вели себя на удивление спокойно, точно путешествие по воздуху было для них привычной игрой. Сам царь сжимал в руках младенца-ягуара с такой силой, словно собирался раздавить его. И только когда осознал, что душит ребенка, ослабил хватку. Шкик билась в припадке безумия, ее черные волосы хлестали Ульпака по щиколоткам.