Сын Солнца

Дрожащее пламя на мгновение выхватило из темноты очертания пузатого кувшина, из которого Акхан умывал руки днем, и тут до принца начал медленно доходить дикий смысл происходящего. Оказывается выбитые зубы и сорванные ногти — еще не самое страшное из того, что могло ожидать здесь пленного.

Акхан резко выпрямился. Он вдруг почувствовал себя до отвращения трезвым. Не обращая внимания на резкую боль в ноге, принц присел на корточки и помахал у тольтека перед носом рукой.

— Нет. Никаль! — выдохнул он, с трудом вспоминая слышанные сегодня на пиру слова. — Иди. Шан. Ты мне не нужен.

На лице пленного выразилось безграничное удивление.

— Вон! — заорал уже выпрямившийся принц. — Видеть не могу!

Тольтек спешно удалился за дверь, где на него напал Вард с упреками за то, что тот потревожил господина в такой момент, когда акалелю нужен покой.

Акхан спотыкаясь добрался до угла и рухнул поперек кровати. Его запрокинувшаяся голова пошла кругом. «Ненавижу, — тихо шептал он, проваливаясь в пустоту, — ненавижу».

Глава 3 УЛЬПАК

1

Шеренги атлан проходили перед акалелем. За последнюю неделю он впервые приехал посмотреть, как идет обучение войск. Череда бесконечных ритуалов и празднеств утомили командующего, поэтому Акхан с радостью вырвался из давящего дворцового лабиринта. Ветер обвевал его загорелое лицо, руки спокойно лежали на опущенной уздечке, тревоги, казалось, отступили, и принц полной грудью вдыхал жаркий пыльный воздух равнины.

Его разбитные головорезы несколько поутихли после первого боя и признали за командующим право на власть. Тренировки шли с раннего утра почти до самой ночи с большим перерывом в середине дня, когда ни один разумный человек не решится покинуть тень широко раскинутых полотняных навесов. Сейчас солнце близилось к зениту, и усталые, едва волочившие ноги люди возвращались в лагерь. Хриплыми надсаженными голосами они приветствовали акалеля.

— Хай!

— Хай-ре! — машинально отвечал он, стараясь разглядеть мелькание пестрых тольтекских перьев за дальними рядами своей армии.

Акхан настоял на совместных учениях войск атлан и тольтекских родов-изменников, чтоб его солдаты могли ближе изучить противника. Такой шаг сильно не понравился главам Броненосцев и Летучих мышей, но Принц Победитель поставил это условием участия тольтеков в дальнейшем походе, и знать, уже предвкушавшая большую добычу, вынуждена была согласиться.

Акхан тронул поводья лошади и направил ее туда, где тольтекские командиры разворачивали небольшие отряды красных воинов, чтоб вести их к своим отдаленным лагерям. Всякий раз при встрече с этими выродками командующий испытывал странное чувство гадливости и любопытства. Он внимательно рассматривал их вооружение, новые для атлан движения в схватке, вслушивался в гортанные нечленораздельные звуки, которые тольтеки издавали во время боя, в отличие от хранивших полное молчание белых сыновей моря. Он не мог не восхищаться безупречной дисциплиной, которая царила в войске врагов. Все они от главы рода до последнего копьеносца составляли как бы одно существо, но между собой роды, казалось, вовсе не чувствовали подобного единства.

Новый конь акалеля бежал, легко перебирая длинными черными ногами. Его масть принц затруднился бы назвать вороной, скорее мглистой. Такого кромешного, непроглядного цвета, лишенного даже способности отсвечивать на солнце, Акхан не видел ни у одной лошади. Жеребца ему преподнесли жрецы Шибальбы, и на этот раз восхищенный принц не смог отказаться от подарка, хотя в красноватых глазах гиганта и проглядывала явная свирепость.

Сначала командующий хотел назвать его Нумом, как старого коня, но сделав на плохо выезженном, брыкливом трехлетке пару кругов, он решил подарить ему имя Бэс, в честь своего любимого кривоногого и пузатого божества, гораздого на злые выходки. Бэс был по истине великолепен. Сухой, поджарый, с легким костяком и длинной крутолобой головой. Ему не хватало только рога между ушами, чтоб окончательно выглядеть конем из преисподней. Он плохо признавал руку хозяина, и акалель, склонный к мрачным шуткам, приказал ухаживать за строптивым скакуном пленному тольтеку в отместку за убитого старину Нума. Ягуар сносно справлялся с делом и, вероятно, даже умел ездить верхом, хотя ни разу этого не показал. Он так вышколил шкодливую лошадь, что Бэс перестал кидать головой и бить задом при каждой попытке сесть на него. Конь лишь прижимал уши, когда тяжелая рука тольтека хлопала его по крестцу.

Однажды Акхан совершенно отчетливо видел, как подойдя к только что брыкавшемуся Бэсу, ягуар приложил щеку к его огромной скуле и начал издавать какие-то мягкие, полные угрозы звуки, похожие на рычание и мурлыканье одновременно. Принц был готов поспорить, что по всему великолепному телу жеребца волной прокатилась мелкая дрожь.

Сейчас ягуар бежал рядом с лошадью, положив руку ей на круп. Бэса надо было приучать к жизни лагеря, резким звукам труб и многолюдью, но пугливый норовистый жеребец часто шарахался и отказывался повиноваться, так что мужчинам трудно было справиться с ним и вдвоем.