Сын Спартака

– Помпей? – Цезарь поднял бровь и хихикнул. – Нет, он прибыл вскоре после окончания боя, чтобы собрать выживших в этой битве. Мне повезло быть свидетелем двух сражений, если действия Помпея можно назвать сражением. Скорее, это была небольшая стычка. Совсем не то, о чем он писал сенату. О да. Он послал им отчет, в котором сообщал, что это он подавил восстание и убил Спартака. Словно Красс ничего не делал в предыдущие два года. Вот таков он, Помпей. Приписывает себе все заслуги, какие может.

Марк наклонился вперед и пристально посмотрел на своего хозяина. Ему вдруг захотелось узнать больше.

– Господин, ты сказал, что принимал участие в обоих сражениях?

– Верно. После первой битвы Красс послал меня найти Помпея и попросить его перекрыть пути отхода для уцелевших. Вот это Помпей действительно сделал.

У Марка быстрее забилось сердце. Тит, отставной центурион, который вырастил его, редко рассказывал о восстании. До конца жизни он не хотел вспоминать жестокость и трудности той кампании. Теперь у Марка появилась возможность узнать больше о своем настоящем отце.

– Как это было, господин? Что произошло? – Марк нервно сглотнул. – Ты сам видел когда-нибудь Спартака?

– Сколько вопросов, – усмехнулся Цезарь. – Что ж, здесь все равно больше нечего делать, кроме как разговаривать.

Луп осторожно потянулся к своей сумке и вынул восковые дощечки. Цезарь покачал головой:

– Это не понадобится. Я не хочу увековечивать для потомства свое участие в бунте рабов. Чем скорее забудется этот эпизод, тем лучше.

Луп кивнул и положил дощечки в сумку. Цезарь на миг закрыл глаза, чтобы собраться с мыслями.

– Такой войны я раньше не видел и не слышал. Ни одна сторона не брала пленных. Рабы были беспощадны с работорговцами и надсмотрщиками, попадавшими им в руки. Конечно, бо́льшую часть этого я узнал от людей, которые дрались со Спартаком и его единомышленниками в начале восстания. К тому времени, как я присоединился к Крассу, он подошел к ним совсем близко и заставил Спартака принять бой. Спартак был как раненый зверь – очень опасен. Когда их окружили, они поняли, что должны драться или умереть. Спартак построил свою армию на горном хребте, поперек направления движения наших войск.

Цезарь замолчал и уставился на стол. Марк с нетерпением ждал продолжения. Цезарь прокашлялся и снова заговорил, понизив голос:

– Хотя нас было больше, я видел, как нервничали наши солдаты при мысли о предстоящем сражении. Я помню, что тогда не понимал их реакцию. Они были опытные солдаты и хорошо вооружены. Многие из них участвовали в предыдущих кампаниях. Посмотрев на восставших, я увидел, что многие вооружены сельскохозяйственной утварью и очень мало кто в доспехах. Среди них были женщины и даже старики и мальчишки. В центре линии стояло несколько тысяч хорошо вооруженных повстанцев, построенных в боевой порядок. За ними группа всадников окружала Спартака и его штандарт.

– Ты видел его, хозяин? – спросил Луп, сверкая глазами от возбуждения.

– Да. Он ехал на белом коне. На нем были черные доспехи и шлем с темным гребнем. Поразительная фигура.

Услышав это описание, Марк почувствовал прилив гордости. Как жаль, что ему не пришлось узнать своего отца!

– Когда мы развернулись в наш обычный ступенчатый боевой порядок, я услышал неясный шум, доносившийся от линии мятежников. Сначала я не мог разобрать, но вдруг понял, что это его имя: «Спартак… Спартак… Спартак!» Шум нарастал, пока не превратился в громогласный рев, эхом повторяющийся по всему полю боя. Потом они ударили. Как набежавшая волна. Я не помню, чтобы слышал сигнал. Это было так, словно всем им в голову пришла одна мысль. Один и тот же инстинкт двигал ими: убить каждого римлянина, который встанет перед ними. Мне не стыдно признаться, что я почувствовал страх. Тогда это удивило меня, но нельзя отрицать, что они наводили ужас. Они обрушились на наши передние отряды, колотя по нашим щитам и мечам и умирая сотнями. Они были как дикие животные. Если теряли оружие, то дрались голыми руками. Даже раненые, лежа на земле, продолжали сражаться, пуская в ход зубы. Наша первая линия сдерживала их какое-то время, но даже лучшие солдаты в мире не могли долго противостоять этим демонам. В бой вступила вторая линия. Вот тогда Красс отдал приказ, который повернул бой в нашу пользу.

При воспоминании об этом моменте глаза Цезаря блеснули.

– Мятежники вошли клином в середину нашей линии, и Красс приказал задним линиям с двух сторон окружить их. Как только протрубили трубы, наши солдаты с ревом сомкнулись вокруг них. Мятежники какое-то время сдерживали наш напор, потом некоторые запаниковали и вырвались из окружения. Остальные стали разбегаться, и скоро с ними было покончено. Наша кавалерия закрыла ловушку, и убежать удалось только нескольким тысячам. Остальные были уничтожены.

– А Спартак? – выпалил Марк. – Что с ним?