Сын Сталина

Они просидели на могильных плитах добрый час, болтая о пустяках. Вернее, рассказывал старик, а юноша кивал и слушал, лишь изредка вставляя меткие замечания. Дед Али был совершенно очарован молодым пилигримом, а потому даже заругался на своего внука, который пришел слишком рано. Ведь он столько ещё не успел рассказать молодому Санмани.

Уже за полночь в дверь кривого башмачника Абдуса Фахада вежливо постучали. Хозяин, кряхтя и кляня поздних гостей, открыл дверь.

– Вот, дядюшка Абдус, он твоего племянника ищет, – протараторил внук кладбищенского сторожа и исчез в темноте. На пороге остался стоять худощавый юноша. Он поклонился:

– Мир дому твоему, достопочтенный Абдус Фархад, – произнес он, убедившись, что мальчик ушел. – Я хотел бы видеть твоего племянника Сандарайя Пукалапали.[98] Он обещал мне сшить сапоги для верховой езды…

Одноглазый пожилой человек внимательно оглядел ночного визитера, затем разгладил бороду и ответил с достоинством:

– Он, верно, забыл о своем обещании, достопочтенный. Верховые сапоги уже проданы. Остались туфли для тенниса…

– …Вот, достопочтенный Сашаджи,[99] взгляни, – Сандарайя развернул старый, потертый ковер, и взору Белова предстали несколько винтовок.

Александр взял в руки одну, другую, внимательно осмотрел.

– Нет, это все не то, Сандарайя, – произнес Сашка, вертя в руках целевую винтовку BSA. – Калибр… Мелкий калибр, товарищ дорогой. Мне с большой дистанции стрелять надо.

– Э-э! – досадливо крякнул старый Фархад и повернулся к Пукалапали. – Вот ведь говорил я тебе: нужен охотничий штуцер! На слона! А ты мне всё про военные винтовки рассказывал…

– На слона? – заинтересовался Александр. В прошлой жизни он не увлекался охотой – стрельбы и на работе хватало, а в этой даже не мог подумать о таком баловстве. – На слона? Это какой же калибр?

– Шестисотый-семисотый,[100] – вздохнул Сандарайя. – Только ведь такой штуцер ты, Сашаджи, извини, не удержишь. Знаешь, как про них говорят? Что при выстреле из «Нитро Экспресса шестьсот» сначала падает ружье, потом – охотник, и только потом – зверь.

Сашка весело рассмеялся:

– Я вообще-то с лежки стрелять собираюсь, так что упаду ещё до выстрела! – он посерьёзнел. – Как бы мне такую винтовочку повидать?

– Они очень дорогие, эти штуцера, – вздохнул Абдус Фархад. – Но здесь неподалёку есть деревня, Каладхунги. Там живет знаменитый охотник – Корбетт-сахиб. У него есть такое оружие.

Поужинав и выпив кларета, майор Эдвард Корбетт[101] откинулся в кресле, покрытом тигриной шкурой, и задремал. Ему снова, в который уже раз, снился тот самый леопард – убийца девятерых. И в который раз он просыпался в холодном поту: ему привиделось, что в тот критический момент осечку дал не один ствол штуцера, а оба! Словно наяву он увидел оскаленные клыки и даже как будто почувствовал смрад из пасти зверя. Майор вздрогнул и потянулся за сигарой, но вдруг замер: чутьё охотника подсказало ему, что в комнате он не один…

– Амир-Нат, это ты? – позвал он своего саиса.[102] – Зажги свет, я тебя не вижу…

Но никто не ответил. Корбетт прислушался и уловил еле слышное дыхание. Вот намек на движение, вот легчайший шорох…

– Кто здесь?! – крикнул он уже громче. – Кто тут?!

– Вы очень обяжете меня, майор, если не станете орать, – раздался не лишенный приятности голос. – Во-первых, это некрасиво, а во-вторых – все равно вас никто не услышит.

– Кто вы такой? – Корбетт приподнялся в кресле и теперь изо всех сил вглядывался в темноту.

Ответом стал лишь легкий смешок. Майор услышал, как у стены что-то сдвинулось и лязгнуло металлом. Послышалось тихое ругательство…

– Да кто вы, черт вас побери! – взревел Корбетт и вскочил на ноги. Вернее, попытался вскочить: сильная боль пронзила его шею, и он рухнул обратно в кресло, почти потеряв сознание. Когда же он, наконец, пришел в себя, то прямо перед ним обнаружился молодой индус. Хотя… Ни один индус не посмел бы вот так сидеть на стуле в присутствии англичанина – вальяжно откинувшись на спинку кресла и заложив ногу за ногу.

– Вообще-то, – произнес юноша, зажигая лампу на столе, – я не собирался привлекать вас к этому вопросу, но раз уж так сложилось… Консультация специалиста будет не лишней. Скажите-ка мне, майор, штуцер какого калибра вы сочли бы оптимальным для стрельбы… ну, скажем, на пятьсот ярдов?

Нет, это не индус. Ни один индус не сможет так растягивать гласные и так смягчать слова, словно выпускник Итона и Кембриджа. И ни у одного индуса не может быть таких пронзительно-синих глаз.

– Вы не хотите сперва представиться, сэр? – поинтересовался майор.

Снова короткий, тихий смешок.

– Представьте себе, нет, майор. Мне помнится, вы писали неплохие книги, так что пишите и дальше. Для этого совершенно не обязательно знать мое имя, но для этого совершенно необходимо оставаться в живых.