Сын тумана

– Да, в смысле братьев список закрыт, – усмехнулся Рэй. – Разве вот Альба вернется.

– Да, Альба… Кстати, а где…

– Вон там, по курсу, – морщась, Эспада упрямо поднял заштопанную руку и указал вперед и вверх. Снова расхохотался. – Н-ну, развлекусь я, слушая визг корабельных крыс, когда мы догоним их при таком-то попутном ветре… и они увидят это!

– Это… – нахмурилась Зоэ, с сомнением всматриваясь в пену волн и туч, в быстрое мелькание серого и белого на невнятном фоне. – Это что? Кто…

– Я ж сказал, танцуй с кем угодно, – хмыкнул Эспада. – Даже с Ноттэ в его нынешнем виде.

Глава 12. Большой торг

Дорога в карете от столицы до поля боя для королевы оказалась худшей из пыток – добровольной, непрестанной и невыносимой. Упругие кожаные кольца и ремни наилучшего качества, исполненные превосходными мастерами изгибы сложных рессор, огромные колеса – все это обещало наивысшее удобство, а на деле создавало невыносимую тошноту и головную боль, помрачающую рассудок. Изабелла терпела, подозревая каретных дел мастеров в измене и тайном умысле извести правительницу, а заодно и пребывающего в утробе наследника. От своих нелепых подозрений, даже сознавая их надуманность, королева злилась ещё более. Перемогая тошноту, она ругалась грязно и многословно, угрожала карой любому подвернувшемуся некстати слуге – а некстати уже к полудню были все без исключения.

Несколько раз на закате, измотанная ненавистной дорогой, её величество клялась замковым камнем, фундаментом Башни и даже именем Мастера, что немедленно казнит предателя-еретика, если в её стране ей снова посмеют указывать, что верно и что неверно. Абу смиренно кивал, не утрачивая улыбчивого спокойствия, совершенно безумного по своей сути. Затем он открывал окошко и негромко распоряжался увести заседланного коня, поданного по приказу королевы: верховая езда строго запрещена для её величества, он лекарь и ему виднее.

Изабелла от спокойствия Абу вкупе со здоровым его видом и безразличием к угрозам приходила в ярость, кричала до хрипоты, что для неё же здоровой – немыслимо. Аше слушала, хмурясь и не прекращая полировать лезвие несравненного копья. Наконец, маари решительно сжимала губы, распахивала дверцу, молча прыгала в седло злосчастного коня, готового стать поводом к расправе над Абу. Она скакала во весь дух искать короля, патора или хотя бы настоятеля Серафино, пока нарочито нерасторопные слуги вытаскивали посла Алькема из кареты, связывали как можно тщательнее и медленнее, поглядывая по сторонам и ожидая отмены приказа о казни от тех, кто еще мог отменить его…

Накричавшись до изнеможения, подышав свежим воздухом в покое, без монотонного колебания мягких рессор, Изабелла постепенно успокаивалась. Пятнистый румянец покидал её щеки. Ослабевшие руки искали платок, и расторопные слуги подавали тот самый, что заранее приготовил Абу: смоченный в уксусе, смешанном с солями и вытяжками трав. Выпив медовый настой королева смолкала окончательно, опускала тяжелые припухшие веки, откидывалась без сил на подушки, пытаясь уравнять на невидимых никому весах тяжесть своего неправедного гнева – и груз доводов рассудка. Или, почему бы и не так: чувство вины перед лекарем – и право королевы быть всегда и во всем безупречной?

Кому ведомы тайные мысли наделенных властью… Пока Изабелла молчала, упрямо не давая распоряжения к отмене казни, пока слуги медлили, тем исполняя волю короля и патора, пока Абу философски размышлял о превратностях судьбы, наблюдая затяжку узла веревочной петли на своей шее – наконец-то прибывал один из тех, кто имел власть и желание эту судьбу переменить к лучшему.

– Бэль, как ты бледна, – искренне пугался король, если Аше умудрялась быстро найти именно его. – Эй, примите коня. Мы желаем ехать в карете. Бэль, может быть, всё же следовало остаться во дворце? Наш малыш…

– Получены важные новости из столицы, – строгим голосом врал настоятель Серафино, если спасать посла приходилось ему, не наделенному должной властью. – Может быть, стоит отложить казнь и рассмотреть прежде особые обстоятельства? Вот, например…

– В делах веры и ереси служители Башни разберутся своею властью, – мягко обещал патор, если Аше находила первым его. – Препроводите сего безбожника на беседу с братом Иларио. А я пока что позабочусь о том, чтобы общение с ним не оказало дурного влияния на тех, кто вынужден терпеть сие недоразумение в нашем походе…

Что бы ни было сказано, после спасительных слов дверца кареты звучно хлопала, отрезая продолжение разговора. Абу с прежней безмятежностью позволял развязать веревку на своих руках, снимал с шеи петлю, благодарно кивал Аше и занимал место в седле. На лице дикарки вспыхивала полуденно-яркая улыбка.

– Женщина-вождь умеет пить кровь! – с уважением сообщала маари. Свойски тыкала пяткой копья в бок Абу. – Ты хорошо ждал. Не воин, не колдун. Но – хорошо.

– Следующий раз бери не клячу, а своего Сефе, – ворчливо советовал Абу, растирая запястья. – Вороной резв и приметен, а я – учти – желал бы умереть чуть более старым.