Сын тумана

– Вион-то? Ящерка, временами я бываю малость не в себе, – нехотя признала королева, – но в людях разбираюсь. Даже если они не вполне люди. Этот не умеет понять, что для него главное в жизни и смерти. Пока не справится, будет бессилен и ничтожен. Он даже на большую ошибку не сможет решиться. Ему требуется пример для подражания. Свеженький! Он не любит вспоминать о прежних неудачах, потому не обратится со своими сомнениями к Оллэ, хотя стоило бы. Красавчик теперь галопом помчался прочь, не выбирая дорогу и не пробуя истратить хоть миг на мысли о том, отчего он делает так и куда спешит. – Изабелла зевнула, пряча опаску и интерес. – Надеюсь, ты и без него сможешь обеспечить мою охрану.

– Есть колдун, есть воины, есть Пабло, – серьезно перечислила Аше. – Женщина-вождь утром будет видеть всю большую охоту. Всю! Пока есть колдун и есть я, никто не посмеет пить кровь женщины-вождя. Никто!

Аше потрясла сжатыми кулаками, рассмеялась и убежала выполнять приготовления, делающие возможным столь смелое обещание. Она скользнула меж кромок полога, впустив лишь одну струйку холодного воздуха и узкий блик розового предвечернего солнышка, вздумавшего озарить сиянием день и проверить, способна ли красота природы умягчить воинственный пыл людей.

– Восход грядет красный и ветреный, – грустно шепнул Абу, подстраивая виуэлу. Улыбнулся, повел руками. – Не надо о завтрашнем дне, понимаю. Позволю себе начать с любимой мелодии Альбы, я горжусь тем, что это песня моей родины.

– О войне? – поморщилась королева.

– Что вы, как можно не знать привычек Альбы. О невинной, почти детской любви, – укорил её Абу. – Ни в одной из тех песен, что он исполнял, люди не умирали, даже по причине разбитого сердца. Как он, бедняга, два года протянул в нашем мире при подобной наивности…

Изабелла лениво отщипнула вареное птичье мясо, темное, несколько жилистое. Мнение посла Алькема о предстоящем багряном рассвете она разделяла полностью.

Время, отведенное на отдых, исчезало с пугающей быстротой.

Ночь натягивала шатер мрака со сноровкой, вызывающей зависть у опытных воинов. Лагерь едва развернулся, укрепления в тяжелую, пропитанную влагой землю врастали кое-как, шум работы не умолкал – но люди уже едва различали друг друга в густом вареве сумерек, приправленном ледяной сметаной тумана. Его призрачную плоть тут и там прожигали искры костров, и ночь казалась зрячей тысячеглазой тварью, с шелестом натачивающей свои ядовитые когти.

Королевские шатры таились на холме сонные, временный кров патора и его ближних тоже принадлежал отдыху. Расположившиеся на склоне чуть ниже багряные служители первыми завершили устройство лагеря и укреплений, обеспечив себе право отужинать и начать копить силы, которые, как известно, прибывают надежнее всего от праведного сна, предваренного молебном. Утром силы будут нужны: патор на закате сменил исходное решение и согласился выделить значительную часть воинов в рясах для усиления главной линии обороны.

Изабелле ничего не снилось. То ли снадобья тому причиной, то ли врожденное умение откладывать переживания до удобного момента. Сейчас было важно запасти бодрость на долгий день, может статься – важнейший в жизни. И королева копила по капле, по вздоху, – пока резкое движение не оборвало сон. Прежде никто не смел будить её величество, бесцеремонно заткнув рот и болезненно вывернув руку. Изабелла резко вскинулась, с трудом гася гнев и удивление: не могли так поступить без причины!

Бездонные глаза Аше смотрели в упор, полные губы были сведены плотно и строго. Маари прикрывала свободной ладонью свечу так, чтобы уронить на полог шатра как можно меньше света. Жестом она показала: надо сидеть тихо. Встряхнула за руку, дождалась кивка согласия и поползла по кругу, рисуя знаки, сопутствующие всякому её колдовству. Изабелла набросила на плечи шаль, подтянула ближе свечу и стала держать ладонь как следует, пряча огонек. Сон сгинул, холодок неведомой беды гулял по спине и делался все заметнее. Потому что иных дуновений и движений воздуха просто не было! Осознав это, королева ощутила настоящий страх.

В щель полога скользнул Оллэ, сел рядом.

– Нас не услышат, – он хищно усмехнулся и добавил: – А пожалуй, и не увидят. До поры.

Следом протиснулся Абу, поклонился и замер в тени, придерживая ткань и пропуская короля, его племянника, а затем и патора. Изабелла прикусила губу, наверняка зная, что именно сейчас услышит.

– Нэрриха не стали ждать рассвета, – подтвердил худшие опасения Оллэ. Ненадолго замолк, уточняя сведения своими нечеловеческими способами. – Их достаточно много. Есть опытные. По крайней мере трое достигли пятого круга и выше… мои ученики.

– Они не знают, что ты здесь? – смутно понадеялась королева.