Сын Валленрода

— Где был, Сташек? — спросила она, увидев, что брат просыпается. Станислав не ответил. Он все еще боролся со сном и едва мог открыть глаза. Кася не стала повторять вопроса. Он с трудом поднялся с постели, чтобы сбросить сонную одурь, прошел босиком к открытому окну. Глоток свежего воздуха… Еще затуманенным взглядом скользнул по серой стене дома напротив. Пятна от подтеков, проржавевшая водосточная труба и шелушащаяся краска оконных рам, новый радиоприемник на подоконнике соседа рядом со сдвинутыми в сторону цветочными горшками, за ними — герр Курц в белой, накрахмаленной сорочке с расстегнутым воротничком. Заметив Станислава, улыбнулся и переключил волну. Военный марш вдруг заглушили звуки польской речи. Катовицкая радиостанция передавала утренний выпуск последних известий. Герр Курц, гордясь собственной смелостью, улыбнулся еще шире, а Станислав сонно кивнул ему. Польский диктор покончил с зарубежной хроникой и перешел к местным событиям. Назвал сначала две польские команды и стадион, где вчера состоялся футбольный матч, потом, сообщив о победе хозяев поля, информировал радиослушателей, что в последнюю или почти последнюю минуту гол забил игрок, впервые выступающий за катовицкий клуб, — Станислав Альтенберг.

Вздрогнули оба — он и немец. Тот побледнел, окинул Станислава растерянным взглядом и открыл рот, словно хотел сказать: «Нет, это померещилось, или кто-то надо мной подшутил». Не мог же он видеть воочию человека, который должен был находиться сейчас по ту сторону границы. Но когда пораскинул мозгами и пришел к выводу, что не так уж это нереально, побледнел еще сильнее. Мгновенно переключился на прежнюю волну и, словно в доказательство, что ничего подобного не слышал, пустил военный марш на полную громкость и исчез в глубине комнаты. Станислав тоже отпрянул от окна. На секунду его охватило чувство гордости. О нем упомянули по польскому радио. Но тут же это чувство сменил холодок тревоги. Ведь это сообщение было попросту доносом. Невольным, но опасным доносом. Пересохло в горле. Станислав с трудом проглотил слюну и начал торопливо одеваться.

Кася, которая выносила на помойку мусор, вошла в комнату с пустой корзиной. Он схватил ее за плечо.

— Слыхала?

— Что случилось?

— Катовицкое радио передало минуту назад, что я забил у них гол.

— А ты там был? — Она взглянула на брата, встревоженная внезапной переменой его настроения.

— Не задавай глупых вопросов. Черт бы их побрал! — Станислав накинул пиджак. — Если кто-нибудь спросит, я целый день был дома. Слышишь?! Целый день дома. Передай это маме.

Схватил со стола кусок черствого хлеба и кинулся к дверям. Краем уха уловил тревожный окрик сестры, но вдаваться в подробности было некогда.

Станислав бросил ей на ходу, что она знает, как отвечать в случае визита незваных гостей, с хлебом в зубах вывел из сеней велосипед, вскочил на седло и, нажимая изо всех сил на педали, помчался к гостинице «Ломниц».

III