Сын вечности

– Тот дилер в парке толкал какой-то новый наркотик, и все немного вышло из-под контроля. Он и его друг догнали нас в поезде и напали с применением сил. А я… – В голове сущий хаос. – Я защитил нас, задействовав собственную силу.

Эти силы таинственны и пугают меня. Не представляю, как я со всем этим справлюсь. Ма, придерживаясь за стену, идет к стулу, но не успевает: у нее подгибаются колени. Я сбрасываю одеяло и бросаюсь к ней, беру ее за руку.

– Все нормально?

– А с тобой? – В глазах у нее слезы.

Мне вообще ненормально, особенно в душе.

– Эмиль нас спас, – говорит Пруденция. – Он герой.

– Мог бы признаться, что обладаешь силой, – голос ма звучит надтреснуто.

– Сегодня все было впервые. Дилер пытался швырнуть Брайтона на рельсы, я запаниковал, мне стало жарко, и у меня внезапно загорелись руки.

Ма берет меня за ладонь и внимательно ее оглядывает. Следов ожога нет.

– В нашем роду не было огненных колдунов.

Все замолкают. Брайтон смотрит на меня как на незнакомца.

– Ма, пожалуйста, поверь мне… Это… это был огонь феникса. Я не делал этого…

– Эмиль, нельзя просто проснуться и обнаружить в себе кровь феникса! – ма кричит второй раз за неделю, но сейчас она злится куда сильнее. И разочарована намного сильнее. Я снова чувствую себя ребенком. – Вы знаете, через что проходят мои пациенты, вы видели, как мучился ваш отец, и все равно занялись алхимией крови? У тебя тоже ведь есть силы? – спрашивает она у Брайтона.

– Нет. И Эмиль этого не делал. Если ты посмотришь видео…

– Что за видео?!

– Кто-то снял потасовку, – поясняет Брайтон. – Посмотри и поймешь: Эмилю это в новинку, как и нам.

Мы вновь садимся смотреть ролик, и я заставляю себя смотреть дальше, хотя вижу ужас на лице матери, когда на нас накидывается Ортон. Я чувствую себя виноватым за драку, которую не начинал. Я слышу хлопок огня, тишину в вагоне, и краем глаза вижу, как трясет ма, хотя видео давно закончилось.

– Прости, Эмилио. Прости, что не поверила тебе. Но теперь я не знаю, как тебя защитить. Что, если этот человек попытается тебе отомстить? Что, если инспекторы найдут наш дом? Я не могу потерять еще и тебя.

Вообще я надеялся услышать, что все будет в порядке, пусть даже это и было бы пустое обещание, но мать ужасно подавлена, а моя паника нарастает, заставляя меня сделать единственное, что кажется верным.

– Мне нужно побыть одному.

– Я с тобой, – говорит Брайтон. – Одному вдвоем.

Мы уже давно не шутили про «одному вдвоем». В спальне или в поезде мы всегда могли войти в режим одиночества – в этом режиме никто тебя не беспокоит. Но тут другое.

– Совсем одному. Извини, мне нужно как-то уложить все в голове.

– Если понадобится помощь, зови, – говорит Брайтон.

– И меня, – добавляет Пруденция.

Я выхожу из палаты и бросаюсь к ближайшему выходу. Я думал, что меня привезли в клинику к ма, но мимо проходящие врачи одеты в темно-синие халаты со звездами. Как меня вообще занесло в колдовскую клинику? Я выхожу. Учитывая мои длинные ноги и нью-йоркские привычки, хожу я быстро. А сейчас меня еще подгоняют проблемы. Я не останавливаюсь, пока не оказываюсь в паре кварталов от клиники.

Я вернусь домой, соберу рюкзак и придумаю план. Надеюсь, меня примет какой-нибудь приют для небожителей, хоть я и призрак. Кто-то ведь поможет знаменитому Огнекрылому в самый главный и страшный день его жизни?

Одиннадцать. Кровавые чародеи. Несс

Я всю жизнь играю роль. Жаль только, мой род занятий не привлечет ко мне публику, о которой я когда-то мечтал.

Сегодня на Таймс-сквер творится настоящий ад. Туристы толпятся на площади, надеясь увидеть спектакль о пирате. Афишки ходили по школе весь мой десятый класс, но я не пошел на прослушивание, потому что был уверен, что это никогда не выйдет за пределы маленького театра. Ненавижу себя за наследственное высокомерие. Это мое лицо могло висеть над Бродвеем. Я всегда воображал, что буду сниматься в блокбастерах и оскароносных инди-фильмах и играть в мюзиклах, которые будут боготворить на тамблере. Вместо этого я преображаюсь в то, что сейчас нужно Кровавым чародеям.

Жизнь – забавная штука.

Я уже возвращаюсь на базу, когда вдруг замечаю отражение своего нынешнего облика. Светло-русые волосы, довольно симпатичные, и, что важнее всего, бледная кожа, которая позволяет мне справляться с напряженными моментами. Я не идеально похож, но это и не обязательно. Вполне можно проскочить, даже если нос другой формы, ресницы покороче, глаза карие, а не золотые. Важнее всего заметить ключевые черты. Морщинки в углах глаз, обкусанные ногти, родинка на шее – все на месте, близкие люди даже не догадываются о фальшивке. Сегодня мне не нужно глубокое преображение, так что я взял облик у прохожего, спешившего на станцию, когда я уже оттуда выходил. Мне нужно убраться подальше от инспекторов, раз уж Ортон нарушил закон.

Луна потребует его голову, если он все еще на свободе.

А может, и мою.