Сын ведьмы

Рубец слушал и дивился. Надо же, Кощей не сумел их увидеть!.. И это он, кто мог узреть все, что пожелает, куда только доставал его чародейский взгляд. Уже не говоря о местности вокруг темных окрестных гор. Сейчас же, зная о приближении ведьмы, он словно терялся, не в силах разглядеть тех, кто идет с ведьмой, а значит, не мог разгадать ее замысел. А замысел ее… Рубец даже посмеялся бы, если бы имел настоящую, полную душу. Оказывается, ожидаемая Бессмертным чародейка смогла достать из колдовского схрона под Кит-камнем волшебный доспех, делающий его обладателя неуязвимым. А вот для кого она старалась, кому доспех готовила, это и надо было вызнать Рубцу. Вот он и отправился навстречу гостье. Саму ее тронуть кромешник не имел права, а присмотреться к тем, кого с собой ведет, должен. Передать своим взором Кощею спутников чародейки Рубец не сможет – слишком мало в нем души, чтобы Кощей мог проникнуть в тело кромешника, не погубив его своей силой. Но описать их и поведать все о чужаках обязан. Как и попытаться понять, что задумали.

Что именно задумали, Рубец и так понял. Неуязвимую кольчугу достают не из простой удали, а чтобы выстоять в битве. Но в битве с кем? Неужели с самим Бессмертным? Смешно. Да и не стал бы Темный тогда ждать эту ведьму, не говорил бы о ней с такими благодушными интонациями в голосе. Может, пришлые просто хотят обладать этим дивным могуществом, чтобы где-то на стороне… Но где тогда? Рубец знал: там, где уже не почитают Бессмертного, это диво особой силы иметь не будет. Так зачем же пришлым столь долго охраняемая чарами неуязвимая кольчуга? Да, интересно. И Рубец только уточнил: когда идти и куда?

Ответ ему понравился. В мир, на подходы к пещерам Кощеева царства. Знакомые для Рубца места. А там дальше… Он знал, что поднимавшуюся к серым горам Кощея долину от нижнего леса отделяет провал – глубокая расселина, являвшаяся своего рода границей, за которую нет хода для бездушных духов, для мертвецов, для неупокоенной нежити. Дальше пройти они не смели. А вот люди, идущие снизу, могли ее миновать, ежели, конечно, не побоятся или ежели жизнь не дорога. Ну да смертным, которые посмелее да отчаяннее, вообще нет преград – к добру это или к худу. Так что они могли пересечь расселину, по дну которой текла бурная река. От реки этой исходило сильное зловоние, и она так и называлась – Смрадная река. Или Смородина, как переиначили ее название на более благозвучное в своих сказах люди. Рубцу казалось даже, что в своей прошлой жизни он слышал это слово – смородина. Но знал, что ничего страшного это слово не представляло, только какой-то кисловатый привкус во рту после него ощущался.

Через реку Смрадную был перекинут мост, называвшийся Каленым. Или Калиновым. Тоже что-то из сказов прошлого вспоминалось. Но стоит произнести тут это слово – Каленый, – как даже озлобленные подземные твари Кощея, каким и названия нет, спешили раствориться во мраке. Кощею слово тоже не нравилось, но чтобы опасаться – так нет. Впрочем, он лишь однажды при кромешниках упомянул о мосте, который лежит через расселину, назвав Каленым. Рубец тогда не очень обратил на это внимание. Но потом задумался: Калинов мост, Каленый мост? И вот что забавно: чем больше он об этом думал, тем четче вспоминал, что каленым называют металл, из которого куют оружие.

Металл в мире Кощея не ковали. Это если не учитывать злато и серебро, над которым трудились в подземных мастерских работавшие на Кощея карлики. А вот булат острый они никогда не изготовляли, он считался тут чем-то гибельным. Потому-то Каленый мост неживых тварей отпугивал. А вот он, Рубец, да и другие кромешники порой переходили по нему. Мост как мост. Но Рубец понимал: кромешники, пусть лишь наполовину живые, все же люди и, значит, металл им не причинит вреда, не отпугнет.

И вот теперь Кощей отправлял своего слугу Рубца к Каленому мосту. А может, и далее. Это уже должен был решить сам Рубец. Он обладал колдовским умением проследить то, что может находиться на расстоянии. Но почему же Бессмертный не сделает это сам? Ах да, он же не видит тех, кто явился с ведьмой. А вот он, Рубец, сумеет их увидеть и все рассказать хозяину. Сознание этого наполняло кромешника особой гордостью. Да и просто прогуляться по вольному воздуху под небом он был очень даже не прочь. Кромка… она ведь порой и кромешников угнетает.

Когда Рубец поднялся наверх и оказался в узком выходе из пещеры, на него сразу налетел порыв ветра. В этом ветре – студеном, горном – даже летом ощущался привкус льда. И неудивительно – склон горы, уходящий вниз от зева пещеры, весь был покрыт белой пеленой снега, из которой то там, то тут выступали обломки скал. Кромешник шагнул по снежному насту и вдруг поскользнулся. Его это рассмешило. И обрадовало. Ведь сейчас он был обычным человеком, без своих чар и магии, какими не успел воспользоваться. И немного пройтись по заснеженному склону кромешнику было весьма приятно: это напоминало обычную жизнь, по которой он так тосковал в сумраке Кощеева царства.