Сын ведьмы и коловертыши

В небольшой комнате заставленной полками с книгами за письменным столом сидел пожилой мужчина с гривой седых волос. Длинный нос с горбинкой и идеально сидящий черный пиджак делали его похожим на птицу-секретаря. Человек встал и, поправив сползшие очки, подошел к полке в поисках нужной книги.

– Иван Павлович, – в кабинет зашла женщина в синем халате смотрительницы музея. – Умоляю, отпустите домой. У внука температура, а невестке надо на работу.

– Разумеется, милая моя, – сказал мужчина и улыбнулся. Добродушные лучики морщинок веером побежали к темно-карим глазам. – Дети – святое. Можете и завтра не приходить. Заявление об отгуле только напишите. А я Татьяну Федоровну на ваше место посажу. Она всегда рада подработать.

– Спаситель, вы просто спаситель, – женщина молитвенно сложила руки и вышла из комнаты.

– Дети – это святое, – задумчиво повторил человек, вытаскивая книгу с полки. Сотовый телефон, поставленный на виброрежим, зажужжал на столе.

– Да, – он вернулся к нему, беря трубку. – Выехал в Москву? Замечательно. Нет, пока ничего не надо делать. Эльвира? Не стоит ее тревожить. До свидания, милейшая.

Директор музея, кряхтя, сел и положил перед собой книгу.

Иоганн Готингейм «Жизнь ведьм» – гласил титульный лист потрепанного фолианта.

Прораб с потемневшим лицом слушал нагоняй от начальства. Ему вспомнили все. И бывшие недочеты по работе, и приближающийся пенсионный возраст, и сумму штрафа, которую предприятие должно будет выплатить по его вине за два часа простоя. Попытки вставить хотя бы слово, сразу пресекались командирским окриком.

– В общем так, Степан, – подытожил директор, если мы из-за твоей принципиальности контракт потеряем, по миру пойдем. Не одного меня, коллектив под монастырь подведешь. Говорят, заказчик уже с другим подрядчиком в области договаривается. Тебе объяснять, что это значит?

– Не надо, – прораб вытер взмокший от нагоняя лоб, радуясь, что перепалку с шефом по сотовому не слышат рабочие. Всегда готовые к отдыху, они расположились на лавочках новой набережной, куря и попивая пиво.

– А если не надо, кончай дурить. Местный директор из «ОРКО» говорит, что документация из Москвы будет завтра.

– У них проблемы с факсом и электронкой? – не выдержал Степан Павлович.

– Та-а-ак, – собеседник, похоже, окончательно потерял самообладание. – Не хочешь по хорошему, получишь по-плохому. Сейчас без пяти десять. Если через пять минут не доложишь о начале строительных работ, уволю за несоответствие.

– Не сможешь, я потомственный строитель. У меня двадцать пять лет стажа, – давя нарастающую боль в сердце, сказал прораб.

– Раньше не смог бы, а теперь запросто, – начальник бросил телефон.

Степан Павлович оторвал от уха горячую от потной ладони трубку и посмотрел на строительную площадку.

– Вот черт, мне что больше всех надо? – выругался он и махнул рукой рабочим. – Кончай перекур. Дело стоит.

Мужики нехотя пошли к машинам. Заурчали экскаваторы, распарывая ковшами землю. Тяжеловесные бульдозеры потащились к отвалам, отгребая вывернутые внутренности пустыря ближе к бетонным ограждениям.

– Ну, чего застрял? – раздосадованный прораб, направился к молодому парнишке в спецовке застывшему на набережной. – За тебя ковш никто двигать не будет. Да ты заснул, что ли? – он положил руку на плечо продолжавшему молчать парню.

– Т-там, – заикаясь, строитель показал на гладкую бетонную стену, бордюрчиком отделяющую мощенную набережную от реки.

– Чего там? – прораб просмотрел на стену и схватился за сердце.

Трещина шириной с ладонь, увеличиваясь на глазах, ползла в его сторону. Еще одна щель с легкостью пропорола бетон, направляясь к дороге. Ветвясь и расширяясь, трещины ползли уже вдоль всей набережной, выворачивая из земли цветную декоративную плитку, беспощадно разрезая асфальт.

– Скажи, чтоб останавливались, – хрипя, произнес Степан Павлович, оседая на подрагивающую землю. – Слышь, скажи. Ребятам не слышно. Моторы-то гудят, – острая боль сковала мужчину, не давая возможности двигаться, дышать и говорить.

– Мамочки, – по-поросячьи взвизгнул молодой рабочий и, не обращая внимания на прораба, побежал по дороге вдоль набережной.

Он несся, перепрыгивая с одного куска асфальта на другой. Дорога, как живая, шевелилась под ногами, охая и проседая под напором непонятной силы. Но парень не слышал ее стонов, потому что продолжал кричать. Он орал и тогда, когда громадный кусок набережной, прихватив живую добычу, плотом рухнул в реку. Вода замерла в удивлении. Плеснула волной, пробуя бетон на вкус. Потом взметнулась, рассерженная неожиданным препятствием, и накрыла собой декоративную плитку, землю, камни и нелепо барахтающегося визжащего человека.