Сын Войны, Дочь Хаоса

Когда мы извлекли всю информацию, какую смогли, из стен и артефактов, мы перешли к кувшинам. Вместе с другими нашими припасами мой отец притащил в камеры небольшой портативный рентгеновский аппарат. Он надеялся, что некоторые из кувшинов содержали папирусы, которые могли бы подсказать, как избавиться от скарабеев.

Поскольку нарушение печатей на банках привело бы к дальнейшему ухудшению состояния содержимого, египетские Сетиты не хотели, чтобы папа открывал какие-либо кувшины, если он не был уверен, что в них содержится папирус. Если бы он нашел что-нибудь с папирусом внутри, египетские Сетиты устроили бы папе встречу с египтологом, который мог бы обработать и сохранить хрупкое содержимое.

Тащить рентгеновский аппарат по узким туннелям было мучительно, особенно когда он обладал сомнительной эффективностью в выявлении того, что было в кувшинах.

— Если бы твоя мама была здесь, — сказал папа, во второй раз пытаясь получить чёткую картинку внутри одной банки, — она могла бы использовать своё зрение для этого. Ей потребовалось бы три секунды, чтобы определить, был ли папирус внутри, и она тоже могла бы записать то, что видела на каждом листе бумаги, — он рассмеялся горьким смехом над самим собой. — Но тогда, я не думаю, что она помогла бы мне.

Мне не нравилась мысль, что мама знала о скарабеях. Я вспомнила, как они кружились вокруг меня, когда я вслепую бежала со скалы. Я подумала о том, как они кусали Рорка. В тот день нас обоих могли убить.

— Маме не следовало столько всего держать в тайне.

Папа сделал паузу, в его глазах была боль, и он снова сосредоточился на том, чтобы поставить банку на рентгеновский аппарат.

— Не вини её. Полагаю, мы оба хранили свои тайны.

Если кто-нибудь критиковал маму, папа немедленно переключался в режим верного мужа.

— Несмотря на то, что мы любили друг друга, ни один из нас не любил группу другого. Мне было бы всё равно, если бы скарабеи нападали на Хорусиан. Я не могу винить её за то, что она чувствовала то же самое по отношению к Сетитам.

Я посмотрела на приземистые глиняные кувшины.

— Я могла бы попытаться заглянуть в них.

Папа поднял глаза.

— Что?

— Я владею хорусианским зрением.

Папа напрягся. Я не могла сказать, был ли он расстроен или просто удивлён.

— Кто-нибудь ещё знает?

Я покачала головой.

Он немного расслабился.

— Никому не говори. Никогда никому не позволяй видеть, как ты это делаешь, — его голос понизился до шёпота. — Если Сетиты узнают…

— Я знаю. Они могут убить меня, — я опустилась на колени перед кувшином.

Папа нервно выглянул из-за входа в гробницу.

— Лицом к стене, на случай если кто-нибудь войдёт.

За последние две ночи никто не заходил, и я сомневалась, что египетские Сетиты рискнут выйти из укрытия, чтобы проверить нас. Но я сделала то, о чём просил мой отец, повернувшись спиной к отверстию.

Я уставилась на кувшин, сосредоточившись так сильно, что даже не дышала. Через мгновение моё зрение сместилось, сфокусировалось, а затем я уставилась на мутно-коричневое содержимое кувшина.

— Содержимое тёмное, сделано из каких-то кристаллов…

— Наверное, мёд. Попробуй следующий, — папа указал на несколько больших коричневых кувшинов, которые он выстроил в ряд у рентгеновского аппарата.

Я переключила своё внимание на другой, а затем вздрогнула.

— Отвратительно. Я думаю, что это сморщенные органы.

— Скорее всего, просто мясо для подношения богам. Это не похоже на ритуальный кувшин-канопу.

Он был прав. Кувшины-канопы, кувшины, в которых хранились внутренние органы мумии, — были меньше и состояли из четырёх штук. Большинство кувшинов, которые я проверила, изначально содержали мясо, вино или мёд. Пикник для богов. Проверив более дюжины кувшинов, я, наконец, нашла маленький алебастровый с папирусом внутри.

— Ты можешь это прочесть? — спросил папа.

Я попыталась, но папирус был плотно свёрнут вместе с символами, обращенными внутрь, так что я видела их задом наперёд. Это усложняло задачу вдвойне, потому что иероглифы могут быть написаны строками или столбцами в любом направлении. Именно ориентация символов говорит вам, в какую сторону их читать. Кроме того, было трудно следить за написанием вокруг кривых. Я бы прочитала несколько символов, а затем потеряла нить, прыгая между уровнями. Чем больше я пыталась сосредоточиться, тем больше иероглифы сливались воедино. Всё это было разрозненно.

Путешествие по небу. Враги. Сражение, Амин-Ра, бог солнца, Смерть.

Должен был быть какой-то трюк, чтобы поддерживать моё зрение постоянным на одном уровне, но я не знала, что это сделать. Как и все мамины секреты, этот она забрала с собой. Я почувствовала укол гнева из-за того, что она никогда ничего не рассказывала мне о моей Хорусианской стороне. Она могла бы, по крайней мере, написать что-нибудь, чтобы я прочитала, когда стану старше. Она всегда беспокоилась, что враги найдут нас. Неужели она никогда не думала, что её может не быть рядом, чтобы дать мне необходимую информацию?

Наконец я закрыла глаза.

— Я не могу.

— Всё в порядке, — сказал папа. — Надеюсь, папирусы останутся невредимыми, когда эксперты развернут их.