Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра

— Выходит, он распустил фирму Ройсов? — текст телеграммы был настолько невероятен, что Джо окончательно проснулась.

Руперт продолжал невозмутимо читать:

Обладая более значительными капиталами, «Юнайтед Стейтс ойл», так же как и «Фарбверке», намереваются затратить большие суммы на расширение предприятий фирмы Ройсов, в связи с чем капитал нынешних директоров фирмы значительно увеличится, да и все наше имущество повысит свою стоимость. Если такое слияние будет осуществлено, доля каждого из компаньонов фирмы Ройсов в капитале фирмы сразу же увеличится по сегодняшним котировкам минимум в четыре раза, причем, благодаря более широким возможностям и средствам, которыми мы будем располагать совместно с «ЮСО» и «Фарбверке», дальнейшие перспективы будут еще лучше. Срок принятия или отклонения этого проекта — восемь недель начиная с сегодняшнего дня. Подпись — ваш покорный слуга во всех делах компании: Фредерик Холланд Ройс.

— Что это значит?

Руперт потом рассказывал, что он хохотал, как сумасшедший.

— Господи, как он на это пошел! Вот она бомба, которую Фредди обещал бросить! Слил фирму с двумя самыми страшными чудовищами делового мира.

— Но что значит «компания Ройсов будет распущена»? Он отказывается ею управлять?

— Да, во всяком случае, отказывается от семейного правления. Мы сейчас станем обычным акционерным обществом, частью «ЮСО» и «Фарбверке». Но у него это не пройдет.

— Почему ты так думаешь? Фредди знает, что делает.

— Сомневаюсь. Он считает, что подачка в виде четырехкратного или пятикратного увеличения нарицательного капитала каждого из компаньонов соблазнит родню, а я в этом не уверен.

— Держу пари, что Фредди окажется прав! — с жаром воскликнула Джо.

— Рандольф его убьет.

— А я ручаюсь, что он всех переубедит, — сказала она, надевая халат.

— Когда начнется голосование, никто из семьи не даст согласия.

— Что может быть соблазнительнее больших денег? — горячилась Джо. — Деньги — самый лучший стимул. Фредди победит.

— Деньги, может, и лучший стимул, но никто не захочет отдать семейную фирму американцам и немцам. Рандольф этого не позволит. Он уже давно ждал от Фредди чего-нибудь в этом роде, впрочем, как и все мы.

— Ну, я на стороне Фредди, — решительно заключила Джо.

Руперт только с изумлением посмотрел на нее; за завтраком они продолжали пререкаться, а потом Руперт по телефону вызвал такси, потому что у ворот уже караулили газетчики. Когда он выходил, его засыпали вопросами и стали фотографировать. В Сент-Мэри-Экс собралось еще больше репортеров, и он с трудом пробился в контору сквозь их шумную толпу. Ему кричали: «Торгаши!», «Продали английскую фирму иностранцам!», «Предали английское судоходство! Отдали на откуп Америке и Германии!», «На сколько вы лично увеличили свое состояние?», «Это что, генеральная репетиция Общего рынка?»

— А как теперь будет с вашей сделкой на русскую нефть? — крикнул кто-то уже ему в спину.

— А верно, как теперь с этим будет? — пробормотал он, обращаясь ко мне.

Я не понял, о чем идет речь, пока Руперт не показал мне телеграмму.

— Боже мой, Руперт! — воскликнул я. — Да ведь, если он объединится с этими типами, от Ройсов останется мокрое место!

Руперт взглянул на пачку телеграмм и записок, которую миссис Ингрэме положила на стол — их набралось уже штук пятьдесят, — от лиц и учреждений, о которых мы раньше даже не слыхали, а две из них были от министров. Телефон за дверью звонил, не смолкая.

— Что мне им отвечать? — спросила его с отчаянием миссис Ингрэме, когда Руперт ей объяснил, что ни для кого, кроме родных, его нет.

— Пусть звонят мистеру Фредди.

— Но большинство из них уже пыталось до него дозвониться, он не желает ни с кем разговаривать, вот они и обращаются к вам.

— Отсылайте их к Гордону, он заведует отделом рекламы и внешних сношений. Теперь настал его час.

Мы сидели молча, Руперт задумчиво на меня поглядывал.

— Ну вот, Джек, последняя надежда, которая еще оставалась у нас после свидания с Бендиго, рухнула. Можно собирать манатки и уходить.

Мне нечем было его утешить. А высказывать свою точку зрения не хотелось. Что ж, после ночного угара наступило холодное, трезвое утро. Интересно, понимает ли Руперт, что Фредди с самого начала пользовался нами как ширмой для своих махинаций? Мне казалось, что Руперт еще боится себе в этом признаться.