Сыночкина игрушка

Валерий Лисицкий Сыночкина игрушка

Глава 1

1.

Катя стояла у кромки леса, засунув руки в карманы старых потёртых джинсов, и ругала себя за дурацкую идею отправиться гулять в полном одиночестве. Поначалу это показалось ей вполне удачным способом избежать похода на пляж в компании надоедливой тёти, который неизбежно превратился бы в нескончаемую лекцию о её внешнем виде, манерах, привычках и увлечениях. Но, стоило кронам угрюмых сосен сомкнуться у неё над головой, как она усомнилась в правильности этого решения. И уже несколько минут провела, прислушиваясь к лесу и своим ощущениям.

Здесь, на краю вечно колышущегося зелёного моря, она выглядела чужой. Светлые волосы, выбритые на висках, футболка с ярким принтом и джинсы в обтяжку — всё это выглядело естественно и гармонично в большом суетливом городе, но не в лесу. Впрочем, Катя не думала, что чувствовала бы себя уютнее, даже нарядись она в мешковатый охотничий камуфляж. Если люди и встречают гостей по одёжке, то дикой природе эти условности ни к чему. Чтобы чувствовать себя на своём месте в чаще, нужно иметь нечто такое в душе, чего она была лишена.

Девушка чувствовала себя не в своей тарелке. Даже несмотря на то, что в этой части Казачьего леса она бывала не раз, он внезапно показался ей незнакомым и страшным. Должно быть потому, что никогда раньше она не заходила в тень огромных деревьев в одиночестве.

Она даже хотела развернуться и отправиться обратно, по пыльной просёлочной дороге в Грачёвск, но от этого её удержала подростковая гордость. В конце концов, чего она испугалась? Если уж местные с десяти-двенадцати лет бегают по краю леса в одиночестве, чтобы собрать грибов или орехов, то ей-то чего трусить?

Нервным движением пригладив растрепавшуюся чёлку, Катя шагнула вперёд. В воздухе пахло смолой. Тёплый летний ветер играл пушистыми сосновыми лапами, загадочно нашёптывая секреты, подслушанные в дальних странах. Лениво перекликались морзянкой дятлы, и им вторил торопливый стрёкот поезда, мчащегося по железной дороге. Июль выдался необычайно жарким, но под сенью деревьев стояла прохлада. Катя немного расслабилась.

Засыпанная пожелтевшей хвоей тропинка петляла между шершавых стволов. Эту часть леса местные называли «хожей». По ней бродили в основном приезжие, не решавшиеся отправляться в настоящий бор. Там, в дебрях, существовал шанс встретить кабаньи лёжки, следы тяжёлых копыт и оставленные огромными когтями царапины на деревьях. Эта территория принадлежала охотникам и самым отчаянным грибникам. Впрочем, идти до дикой части леса предстояло ещё далеко — Катя не миновала даже безымянной крохотной деревеньки, уютно раскинувшейся на одной из лесных прогалин.

Спохватившись, девушка достала из кармана мобильный телефон и поглядела на экран. Связь ещё не пропала, так что возвращаться назад, чтобы отправить маме сообщение, ей не пришлось.

«У меня всё хорошо, гуляю по лесу» — напечатала она. Секунду поразмышляла, стоит ли в конце добавить смайлик, но решила этого не делать. Ей казалось, что мама считает жёлтые улыбающиеся рожицы признаком инфантильности. Торопливо нажав на кнопку отправки, Катя сделал ещё несколько шагов и снова вытащила телефон. Ловко набрав пароль, она открыла сообщения и отправила ещё одно, с подмигивающей жёлтой рожицей. Чёрт с ней, с инфантильностью.

2.

Коротко брякнул мобильный, сообщая, что пришло сообщение. Света, лежавшая на банном полотенце, разостланном поверх мелкого речного песка, потянулась к сумке, достала телефон и улыбнулась, глядя на экран. Уже у неё в руке телефон издал звук ещё раз.

— Чего там? — поинтересовалась её сестра Марина, лежавшая по соседству.

— Катька пишет, что всё хорошо, — отозвалась Света.

Обиженно закряхтев, Марина перевернулась на бок и, посмотрев на сестру, проговорила, поджав губы:

— Ага, привет ей.

После чего она снова улеглась на спину, подставив ещё не ставшему невыносимо жарким солнцу объёмистый живот. Света, печатая ответ, опять не смогла сдержать улыбку и порадовалась, что Марина её не видит. Иначе бухтела бы целый день, жалуясь на племянницу.

Они удивительно не походили друг на друга. Настолько, что постороннему человеку едва ли удалось бы опознать в них родственниц. Марина, старшая сестра, являлась типичной «бабой» из тех, которые любят хамить в общественном транспорте и не считаются ни с чьим мнением, кроме своего. Её, казалось, было слишком много во всех отношениях: слишком много в талии, груди и бёдрах, слишком много в жизни сестры, слишком много звуков она издавала своими прокуренными лёгкими… Света же, напротив, с детства слыла тихоней и скромницей. Даже родив дочь, она ухитрилась сохранить по-девичьи изящную фигуру, говорила тихо и мало и, чем безмерно раздражала свою сестру, совершенно не умела спорить и отстаивать свою точку зрения. Типичная вечная жертва, одна из многих неприспособленных к жизни библиотекарш, воспитательниц и чиновниц, годами стоящих на нижней ступени карьерной лестницы.