Сыночкина игрушка

— И чего она с нами не пошла? — проворчала Марина, поняв, что Света разговор продолжать не намерена. — Позагорала бы. А то дома перед компьюнтером всё сидит, не пойми, чего высиживает. А так, загорит — глядишь, и парень бы какой внимание обратил бы.

Светлана пожала плечами:

— Ну, нравится ей в лесу. А пляжи она с детства не выносит.

— Ага… А ещё она советы не любит от умных людей получать. Ты думаешь, я не вижу, в чём дело? Сказала бы уж прямо: не хочу, тёть Марин, тебя слушать, я самая умная.

— Марин, хватит.

Света отмахнулась от сестры раздражённо и немного устало. Она уже знала по опыту, что та не замолчит, пока не выговорится. Так и вышло. Старшая сестра, резко усевшись на полотенце, продолжила, повысив голос:

— Чего хватит-то? Чего хватит? Я ей добра желаю, между прочим! Она девочка хорошая, умная. Только без царя в голове, да.

Незаметно вздохнув, Катина мама попыталась вернуть разговор в мирное русло:

— Ей семнадцать лет всё-таки. Перебесится.

— Перебе-есится… — передразнила её старшая сестра противным голосом. — Ничего она не перебесится, если её не наставить как следует. Только у тебя на это никогда характера не хватит, а Артём твой свалил, как только твоё пузо увидел! Да и чего бы не свалить, в Москву-то ты его вытащила уже! А Катька у тебя — что трава в поле растёт, без контроля! Рожала, чтоб Артёма удержать!

— Ну, знаешь ли!

Покраснев от злости, Света вскочила со своего полотенца и теперь стояла, глядя на сестру сверху вниз и гневно сжимая кулаки. Отношения с Артёмом у Марины не сложились с первого же дня их знакомства. Пророчить, что он уйдёт из семьи, старшая из сестёр начала сразу же, и когда её предсказание сбылось, она не упускала случая поддеть Свету давней историей. Ну ещё бы: поступила в столичный ВУЗ, хорошо училась, вроде как даже закрепилась в столице. А молодого человека привезла из глуши ещё большей, чем Грачёвск. Познакомилась с местным на исследовании никому не нужного кургана. Раскопала сокровище, археолог!

— Что? — невозмутимо поинтересовалась Марина. — Что я не так сказала? Я же вижу всё.

— Когда же ты смотреть-то успеваешь? — прошипела Света. — Видимся два раза в год.

Марина обвела взглядом полупустой в утренний час пляж. Она понимала, что затевать ссору с едва приехавшей погостить сестрой, которой и так живётся нелегко с дочерью-подростком, не совсем правильно. Но и замолчать, уже начав говорить, Марина не могла. Она даже гордилась своей граничащей с хамством прямотой, считая её лучшей чертой своего характера.

— Да там и смотреть нечего. Думаешь, ты одна такая на весь свет? Сама же жаловалась мне, помнишь?

— Жаловалась… И теперь очень об этом сожалею!

Немногочисленные отдыхающие уже вовсю таращились на спорящих женщин, внимательно прислушиваясь к их разговору. Но обеим уже стало плевать: Марину чужие взгляды никогда не смущали, а обычно сдержанная Света распалилась слишком сильно, чтобы думать о наблюдателях.

— Я нормально живу! Нормально! Даже счастливо!

— Ого! — Марина зло рассмеялась. — Ну, дай боженька каждому такого счастья!

— Катя… — Света осеклась. — Катя — хорошая девочка! И мы живём с ней хорошо! Мы счастливы!

— Про Катьку верю, хорошая! Безотцовщина только, а у тебя характера на её воспитание не хватает, счастливица!

Марина знала, что у Светы не хватит духу ей ответить, никогда не хватало. Так и вышло: трясясь от злости, младшая сестра рывком поднялась с полотенца и широкими шагами направилась к реке. Улыбнувшись, Катина тётя улеглась на полотенце. Она понимала, что так разговаривать со Светой жестоко. Но при этом её глодала острая необходимость заставить сестру признать свою неправоту.

3.

Лес полнился звуками. В городе Катино подсознание научилось включать фильтр, который отсекал посторонние шумы, но на природе сделать это не получалось. Не отпускало чувство пристального взгляда, буравящего спину. Тревожность понемногу усиливалась, шаги замедлялись. Поэтому, когда позади неё сухо щёлкнула ветка, девушка вздрогнула и едва подавила испуганный крик. Сердце учащённо забилось, а на лбу и спине выступила испарина, хотя ничего страшного и не произошло. Вроде бы.

Обернувшись, Катя внимательно всмотрелась в тропинку и кусты у себя за спиной. Кусты орешника застыли, словно тоже испугались резкого щелчка. Катя была одна. Ей неожиданно захотелось как-то отплатить за свой испуг, к примеру, показать высоким соснам кулак с оттопыренным средним пальцем, но девушка сдержалась. Некстати вспомнились услышанные в детстве сказки о лесных духах. О косматых чудищах, которые бродят среди высоких, как телеграфные столбы, стволов сосен, невидимые и неслышимые до поры до времени…

Лес из просто заросшего деревьями пространства вдруг превратился в то, чем являлся всегда: грозную древнюю силу. Чувство постороннего присутствия усилилось. Кате показалось, что из тенистых крон на неё уставились сотни глаз, злых и оценивающих. Они решали, можно ли считать её своей.

— Так, стоп…