Сыночкина игрушка (СИ)

Картина представилась ей ужасно ярко: Андрей Семёнович, обхватив голову руками, сидит на табурете посреди кухни, прямо под тусклой, засиженной мухами лампочкой без абажура. Почему именно в такой позе, Марина объяснить не могла. Должно быть, она ассоциировалась у неё с отчаянием с тех самых пор, как её мать, одна растившая двух дочек, возвращалась домой с работы и сидела так по несколько минут, размышляя о том, как ей жить дальше. Или потому, что она сама, бывало, проводила так вечера, пытаясь понять, в какой момент ушла её казавшаяся нескончаемой молодость, оставив её одну в слишком большом доме.

– Андрюша… – прошептала женщина.

И словно в ответ на её шёпот, из полумрака прямо перед ней возник силуэт. Сердце Марины запнулось и тут же помчалось галопом.

«Как чувствовал, что я тут! Как знал!»

Женщина успела даже широко улыбнуться, но уже через два шага улыбка превратилась в звериный оскал. То, что она в полумраке приняла за грузную фигуру своего возлюбленного, обернулось обычной плащ-палаткой. Брезентовой плащ-палаткой, накинутой на сутулые плечи. Всё ещё не веря своим глазам, Марина шагнула вперёд ещё раз… и фигура отшатнулась, рассеивая последние сомнения. Дядька Митяй. Кому ж ещё приспичит по темени и дождю шляться…

– Ах ты, скотина старая…

Широко расставив руки в стороны и сразу сделавшись похожей на разъярённую медведицу, Марина шагнула вперёд. Ей казалось, что её губы и щёки свело, и она вряд ли смогла бы стереть с лица жуткую гримасу, даже если бы захотела. Старик поднял руки, демонстрируя ей открытые ладони. Словно показывая, что ему есть что сказать ей. Он, должно быть, не задумывался о том, что Марина едва ли намерена слушать.

77.

Ливень барабанил по крыше гаража. Молнии, пока ещё редкие, высвечивали щели в стенах старого строения и выхватывали из непроглядной тьмы две фигуры: отца и сына, бок о бок стоявших возле смотровой ямы.

– Не переживай, Пашка. – негромко проговорил Андрей Семёнович. – Скоро всё наладится.

На краткий миг ему захотелось даже приобнять сына за плечи, но он сдержался. Пашка весь день после происшествия с полицейскими держался очень странно, и проверять его реакцию на такое проявление чувств маньяк не хотел.

– Ладно… Пошли.

Андрей Семёнович первым спустился вниз и, не заботясь о шуме и маскировке, сорвал закреплённую на магнитах потайную стенку. Тяжёлый лист железа с налепленным на него цементом громыхнул о дно ямы, но этот звук утонул в очередном раскате грома.

«Последний раз спускаюсь сюда…» – с неожиданной грустью подумал мужчина, замерев на краю тёмного спуска.

Знакомые до мельчайших подробностей ступени, ведущие в его чудовищную игровую комнату. Он мог бы сойти по ним даже слепым, глухим и со связанными руками. За долгие годы использования ступени стёрлись, став округлыми с торца.

– Готов?

Пашка снова промолчал. От его немногословности становилось неуютно и жутковато. В другое время отец быстро напомнил бы ему, что, когда задан вопрос, Пашка обязан ответить. И даже закрепил бы повторение этого правила кулаком по зубам. Но не сегодня. Сегодня всё не как всегда.

«В последний раз…» – снова вспыхнула в больном мозгу маньяка дурацкая мысль, и тут же потонула в грохоте и вспышке света. – «Сюда в последний раз. Потом будет новый погреб, на новом месте… Или, наконец, нормальная жизнь!»

Прижав ладонь к стене, мужчина начал спуск. Наконец, под пальцами едва слышно брякнул ключ, словно коротко поприветствовал старый знакомый. Андрей Семёнович снял его с намертво вделанного в стену крючка и с первой попытки вставил в личинку замка, привычным движением повернул три раза. Всё выглядело и звучало как обычно, но чувство неправильности и надрывной трагичности происходящего никак не покидало.

Может, вовсе не ходить туда? Уехать, а девка сама сдохнет, пока её отыщут… Сумка-то с вещами уже лежит в багажнике машины, хоть сейчас отправляйся в путь, беги, скрывайся.

Эта мысль казалась заманчивой. Но оставлять за спиной незавершённые дела Андрей Семёнович не любил. Маньяк глубоко вдохнул и медленно выдохнул, очищая голову от сомнений. И толкнул тяжёлую дубовую дверь, обшитую толстыми листами железа.

Глава 10

78.

На исходе третьих суток замок щёлкнул как обычно: сухо и уверенно. Катя снова вздрогнула, хотя и думала, что успела привыкнуть к этому звуку. Медленно, словно под водой, до боли напрягая мышцы, она отскочила к дальней стене и встала, прижавшись к холодному бетону спиной и прикрывая ладонями промежность. Эмоции, казалось, умершие, снова колыхнулись в её груди, разгоняя сердце и сбивая дыхание. Конец третьего дня. Конец отпущенного срока. Решающий момент, когда она может либо сохранить свою жизнь, либо умереть.

Ощущение собственной смертности и хрупкости своего тела накрыло Катю тяжёлой волной. Девушке захотелось ещё раз увидеть мир. Синее небо, траву, солнце, что угодно. И не так важно, какой ценой. Пока этот час не настал, Катя могла размышлять как угодно, прикидывая все возможные варианты и оценивая шансы. Но сейчас, когда опасность подошла вплотную, не осталось ничего, кроме всепоглощающего желания жить.