Сыночкина игрушка

Свету пробрала дрожь. Окрик сестры подействовал на неё, как оплеуха, возвращая в реальный мир. Действительно, чего она сидит?! Закусив губу, она дрожащими руками выхватила телефон из кармана и, со второй попытки введя графический ключ, принялась рыться в телефонной книге, позабыв, что добавляла телефон дочери в быстрый набор. В сердцах плюнув, Марина сорвала с себя фартук, швырнула, голой рукой схватив с плиты, раскалённую кастрюлю в раковину и в два широких шага очутилась возле входной двери.

— Я к участковому, — зло выдохнула она. И, не выдержав, добавила: — Дура!

Хлопнула дверь. Света не успела ничего возразить. Да и не собиралась она этого делать.

14.

Артём стоял голый посреди кухни своей любовницы и с наслаждением разглядывал своё отражение в дверце микроволновки. День прошёл просто чудесно, он сумел, наконец, расслабиться и в кои-то веки забыться по-настоящему. Почувствовать себя молодым, сильным и свободным — таким, каким он и являлся до того, как в его родную деревню приехала студенческая археологическая экспедиция из Москвы. Мужчина усмехнулся. На горбу молодой дурочки Светы ему удалось въехать в счастливую столичную жизнь, зацепиться, найти нормальную работу… а потом пнуть её под зад, едва та попыталась припереть его к стенке округлившимся брюхом.

Если бы он бросил её раньше, когда светлая мысль о детях ещё не пришла в Светину голову… Тогда он оставался бы самым счастливым человеком на свете. Избежал бы этих бесконечных звонков, полных завуалированных намёков на то, что настоящие мужчины не бросают своих детей. Артём усмехнулся. Откуда вообще бабы могут знать хоть что-то о настоящих мужчинах? И почему так любят бросаться этим убогим словосочетанием?

Он продолжал стоять, глядя, как раскалённый красный диск солнца опускается за изломанную высотками линию горизонта. Скоро зажгутся фонари. Жара спадёт, и можно будет прогуляться по парку, не изнывая от сухости во рту и ощущения липкости на спине и в подмышках. И Света продолжит яростно ему названивать…

Скривившись, как от горького лекарства, Артём поднял смартфон со стола. Тридцать восемь пропущенных! Он яростно скрипнул зубами. Все звонки, разумеется, с одного номера. Что же, он перезвонит. Света ответила сразу же, не успел смолкнуть даже первый гудок. Но разговор начал всё же её бывший муж:

— Да ты охренела совсем уже! Что тебе нужно?!

Некоторое время он молча слушал всхлипывания и причитания бывшей жены. Потом закурил, вытащив из Кристининой пачки мерзко пахнущую тонкую сигарету. Поморщился от дыма.

— Хорошо! — ответил он резко. — Я сделаю. Но номер укажу твой. И больше ты мне не звонишь. Ясно тебе?

Свете было ясно. А спустя несколько минут по поисковым организациям разлетелось небрежно составленное письмо, завершавшееся контактными данными Светы.

«Пропал человек! Утром девушка ушла одна в лес и не вернулась…»

15.

В то время, когда Артём отправлял информацию о пропавшей дочери, раскручивая маховик поисков, в маленьком провинциальном городке её тётка действовала проверенным веками методом. Участкового она нашла легко, тот, как и положено человеку солидному и уважаемому, коротал вечер у себя дома. Полицейский, кажется, даже обрадовался её визиту, хотя в обычных обстоятельствах вряд ли пришёл бы в восторг от идеи вставать с уютного кресла перед телевизором и тащиться куда-то в предзакатных летних сумерках, когда жара едва спала и всё вокруг располагало к неге и отдыху. Но когда женщина постучала в массивную деревянную дверь, обитую железом, та распахнулась на удивление быстро.

— Да?! — рявкнул участковый.

— Валентин Георгич, у меня племянница в лесу пропала! — с ходу выпалила Марина, так как знала, что тот не любит долгих прелюдий к деловым разговорам. Она ожидала, что полицейский сразу же засыплет её вопросами, но тот стушевался и, замявшись, стрельнул глазами вглубь дома. И в тот же миг из угла прихожей, совмещённой с кухней, раздался дребезжащий старческий голос:

— Говорил я тебе, Георгич? А? Беда в лесу приключилась…

Зло взглянув сначала на Марину, потом на ссутулившегося в уголке беспокойного деда, полицейский хотел сказать что-то им обоим, но, раздражённо махнув рукой, закрыл рот и ушёл из прихожей по тускло освещённому коридору. Надевать форму, догадалась Марина. Пока его не было, она думала, что старик, с которым она осталась наедине, расскажет ей то же, что незадолго до того рассказывал участковому. Но тот молчал, обиженно поджав губы и хмуро пялясь в узор трещинок на потолке.

Через несколько минут Валентин Георгиевич вернулся, и они быстро вышли на улицу. Полицейский не впервые занимался организацией поисков. По его же указанию Катина тётка позвонила Свете, чтобы отправить ту в местное отделение полиции писать заявление о пропаже.

— А как же трое суток? — непривычно робко поинтересовалась Марина, уже взявшись за старенький мобильный и поднося его к глазам.

— Сериалов меньше смотри! — отрезал мужчина в форме.