Сыночкина игрушка

Начинающий маньяк смог, наконец, вздохнуть спокойно. Но урок, полученный тем летом, он усвоил накрепко. И даже спустя тридцать пять лет чувствовал, как по спине бегут мурашки и собирается капельками на лбу испарина от этих воспоминаний…

— Пап?

Андрей Семёнович вздрогнул и понял, что уже довольно долго стоит, теребя в руках ключ от тяжёлой двери в камеру. Воспоминания о юношеских приключениях неожиданно увлекли его. Даже помня свой страх, он чувствовал ностальгию по тем дням. Что и говорить, хорошее было время…

— Да, Пашка, идём.

Отработанным движением вставив ключ в личинку замка, мужчина отпер дверь.

23.

Суматоха на опушке Казачьего леса успокоилась лишь ближе к полудню. Суетились люди в камуфляже, переговариваясь о чём-то между собой и с местными. На самом деле их приехало немного, волонтёров, откликнувшихся на призыв о помощи, но Свете, которую в штаб поисков ненадолго привёз участковый, казалось, что она попала в добрую сказку. И поисковики, большей частью молодые, на десять-пятнадцать лет младше неё, представлялись ей волшебным войском, совершенно внезапно явившимся на выручку.

Руководила поисковой партией Наташа — бойкая девушка-бухгалтер из Липецка. Именно её усилиями слились в один более или менее организованный коллектив три группы добровольцев: наиболее сердобольные грачёвцы, студенты из липецкого турклуба, на страничке которого зачем-то отписался Артём, и, собственно, волонтёры из поисковой организации. К тому моменту, когда недалеко от леса развернули полноценный лагерь, первые «лисы» — отряды в два-три человека — уже возвращались из «ходок». Они не прочёсывали бор по старинке, широкой цепью. Каждая «лиса», экипированная рацией, осматривала определённый квадрат, расположение которого определялось вместе с местными охотниками как наиболее вероятное место, куда могла отправиться неопытная заблудившаяся девчонка. «Хожую» часть леса, хорошо знакомую даже приезжим, уже не трогали, ведь все ясно понимали, что там Кати нет. А это означало, что ночь она провела в чащобе, одна, без подходящей одежды и снаряжения, без еды и воды.

Сперва Света подумала, что ей тоже предстоит отправиться в лес, но координатор её успокоила.

— Вы нужны не здесь, Светлана. Будьте дома. Ждите. Мы сами всё сделаем.

Наташе ещё очень хотелось добавить, что, отправь она Свету в лес, добьётся только появления нового «потеряшки», но она сумела прикусить язык.

— Вот если бы папа Кати мог приехать — ему бы мы занятие придумали.

— Папа Кати… — начала Света и осеклась.

Наташа коротко кивнула, не расспрашивая дальше. Во-первых, она и так всё понимала. Во-вторых, до таких личных драм ей дела не было.

— Значит, будьте дома. Ваш телефон у нас есть, мы с вами сразу свяжемся.

Поглядев в спину женщины, грустно бредущей к машине Валентина Георгиевича, волонтёр грустно покачала головой. Порой ей казалось, что многие просто не представляют, как жесток и коварен может быть даже редкий подмосковный лесок, не говоря уж о таком исполине, как Казачий лес.

Коротко рыкнул, заводясь, движок старенького автомобиля. Света отправлялась домой. Ждать и надеяться. Вздохнув, Наташа потянулась за рацией. Пришло время проверить, как идут поиски у находящихся в бору ребят.

24.

Ключ щёлкнул в замке, и Катя проснулась с громким воплем ужаса и отчаяния. В книгах она часто читала, что сон лечит, позволяя сбежать из ужасной реальности в мир грёз. Но на самом деле всё оказалось не так. В ту ночь она заснула с огромным трудом, и это не принесло ей облегчения. Её мучали омерзительно яркие и реалистичные кошмары, в которых она снова и снова оказывалась в лесу. На шершавых стволах деревьев внезапно появлялись строгие уродливые лица, а ветки превращались в лапы, тянущиеся в её сторону. Разевая перекошенные рты в беззвучных криках, эти существа дрожали и старались ухватить Катю за волосы и одежду. И она, давясь слезами и воплями, бежала сквозь строй чудовищ, потому что прямо по её следу мчался куда более страшный монстр. Грузный мужчина в заляпанных землёй брюках, застиранной тенниске и тяжеленных рабочих ботинках. На его лице цвели трупные пятна, мёртвые глаза волчками кружились в глазницах, а от смрадного дыхания волнами накатывала тошнота. Он неизменно догонял девушку, но, в отличие от реальности, не принимался её душить. Опрокинув Катю на спину, монстр наваливался на неё всем телом и вонзал гнилые, но по-звериному длинные и острые зубы в её живот…

И Катя просыпалась. Боль в растерзанном животе превращалась в резь от переполненного мочевого пузыря, смрадное дыхание преследователя — в вонь из чаши Генуя. На миг настолько краткий, что его не хватало времени даже толком осознать, девушка чувствовала облегчение, но затем на неё наваливалось понимание того, в какой ситуации она очутилась. Тогда она принималась рыдать и дёргать цепь, вопить, проклиная своего мучителя и сразу же — умолять отпустить её. Это продолжалось до тех пор, пока она не ослабевала от усталости и не проваливалась снова в быстрый мучительный сон.