Сыночкина игрушка

Кривая ухмылка исказила лицо женщины, в свете молний казавшееся лицом восковой фигуры. Тонкие пальцы скользнули по экрану. Марина. Старшая сестра отвечать не торопилась. Будто не слышала. Или не хотела слышать. Она вообще всю жизнь никого не хотела слышать. Марина все справедливо считали настоящей тварью, но сейчас Света не отказалась бы и от такого общества. Что уж там — она радовалась бы, окажись её сестра рядом… Но та, очевидно, пережидала шторм у знакомых. Или у своего ненаглядного Андрея Семёновича. Сбросив вызов, Светлана некоторое время бесцельно мотала список контактов вверх и вниз. Приятели, давно ставшие чужими. Знакомые знакомых, к которым приходилось обращаться, чтобы получить какую-нибудь помощь. Или те, которым требовалась помощь от неё.

Палец женщины на некоторое время завис над первым контактом в списке. Артём. Она хотела было пролистать дальше, но, передумав, решительно нажала на имя. Он даже соизволил подойти к телефону, что было удивительно.

— Светик? — спросил он весело.

На фоне его голоса Света расслышала шум бара. Пьяные голоса, незамысловатый заводной мотивчик.

— Артём? — отозвалась Света.

— А, это ты… — в голосе бывшего мужа явственно проскользнуло разочарование.

«Интересно, с кем он меня перепутал?»

— Что, Катю нашли? — поинтересовался мужчина и тут же рявкнул: — Алло! Нашли?!

Шум на фоне усилился. Света молчала.

— Свет! Ты тут? Нашли Катю?!

— Нет, не нашли… — тихо ответила Света.

— Чего?! — проорал Артём. — Что ты говоришь?!

На фоне раздался взрыв хохота. Света прервала звонок и аккуратно положила телефон на стол. Медленно досчитала до десяти, но никто не перезвонил.

Ещё раз ухмыльнувшись, женщина покачала головой и поднялась из-за стола. Выходит, она не ошиблась. Света не знала, где сестра хранит верёвки, и есть ли они вообще в доме. Но долго ли срезать ту, на которой болтается промокшее под ливнем бельё?

88.

Дмитрий Юрьевич соскользнул на несколько ступеней вниз. Вспышки молний освещали старенький сарай, подсвечивая его пространство, и Марина наверняка уже сообразила, куда он делся. В запасе у него оставалось всего несколько секунд, прежде чем она сообразит, как спустить свою тушу в яму. Ломая ногти о ступени, старик всё полз и полз вниз, плохо осознавая, куда же он движется.

Наконец, его макушка уперлась во что-то холодное. Встав на колени, старик зашарил по препятствию руками. Гладкий металл едва ощутимо шуршал под заскорузлыми ладонями… Дверь? Ручка попалась под руку. Не думая о том, куда он попадёт, и не надеясь на то, что замок поддастся, старик надавил на неё.

Мягко щёлкнула пружина, и толстая самодельная дверь отворилась. Полоска жёлтого электрического света легла на кирпичные ступени, стоптанные за многие годы использования. Волна тошнотворной вони заставила дядьку Митяя закашляться.

— Во-о-от ты где! — крикнула сверху Марина. — Сейчас я тебя найду, скотина…

Громыхнул под её ногами лист железа, но старик этого уже не слышал. В его голове нарастал белый шум, похожий на звуки помех на радио. А перед глазами поплыли, сменяя друг друга, ужасные картины. Мерзкие тени, изгибаясь и протягивая во все стороны свои уродливые конечности, рвались из-за металлической двери. Невидимый гной, воняя разложением, дерьмом и кровью, заполнил идущий вниз коридор, на дне которого он лежал. Старик прикрыл глаза и изо всех сил сжал лицо широкими ладонями. Его голова закружилась, и он рухнул вперёд, распахивая тяжёлую дверь настежь.

89.

Ледяной воздух, пахнущий дождём и озоном, ворвался в камеру вместе с шумом грозы. Катя почувствовала, что кто-то словно приложил мягкую прохладную ладонь к её лбу. Дышать стало немного легче. Она с трудом разлепила глаза, преодолевая сопротивление запёкшейся плотной коркой крови. Ужасная Пашкина физиономия нависала над ней, закрывая обзор, но больше не кровоточила. Крови в глотке тоже не чувствовалось, и девушка постаралась не думать о том, куда она делась.

«Выпила её…»

Слышалась возня, кто-то пытался ползти по полу.

«Это… Это он. Пашка не убил его. Он пришёл в себя и сейчас встанет на ноги.»

Катя снова зажмурилась, опасаясь громогласного рёва маньяка, увидевшего труп сына, но ничего не произошло. Шорохи затихли. Зато раздались торопливые шаги за дверью.

— Что тута… — раздался смутно знакомый голос.

А потом, через крохотную паузу, кто-то завизжал. Хрипловатый пронзительный вой перекрыл все остальные звуки: стук капель по металлу, вой ветра и громовые раскаты.

— Божечки! Божечки! Андрюша! — выкрикнул тот же голос. — Да что ж тут делается!

Катя захотела позвать на помощь. Широко раскрыв рот, она попыталась крикнуть, но воздух вышел из лёгких слабым порывом, лишь надувшим кровавый пузырь на её губах. Снова вдохнув как можно глубже, она повторила попытку. В этот раз у неё вышел тихий хрип. Но похоже было, что этого хватило. Чьи-то ладони легли на Пашкины плечи, и его тяжёлое тело откатилось в сторону. Девушка с шумом вдохнула воздух расправившимися лёгкими, не обращая внимания на взрыв ослепительной боли в грудной клетке. Рукоять ножа выскользнула из пальцев.