Сыновья Ананси

Когда они приземлились в Хитроу, настроение у него все еще было замечательное. На экспрессе он отправился в Паддингтон, с удовольствием отметив, что за время его краткого отсутствия солнце решило наконец явить себя. Все будет хорошо, сказал он себе, даже в мелочах[55].

И только одно странное событие придавало этому утру ощущение чего-то неправильного. На полпути в Паддингтон он глазел в окно, жалея, что не купил в Хитроу газету. Поезд проезжал зеленый простор – кажется, школьное поле – когда небо как будто мгновенно потемнело, и поезд, зашипев тормозами, остановился у знака.

Это Толстяка Чарли не обеспокоило. Такова осенняя Англия: солнце здесь по определению случается только тогда, когда небо не затянуто тучами и не накрапывает дождь. Но на краю поля, у деревьев, стояла фигура.

С первого взгляда он решил, что это пугало.

Глупость. Это не могло быть пугало. Пугало можно встретить на обычном поле, но не на футбольном. И конечно, пугало не ставят на опушке. И даже если это было пугало, со своей работой оно справлялось из рук вон плохо.

Потому что там были вороны, большие черные вороны – по всему полю.

И вдруг оно шевельнулось.

Оно было слишком далеко, силуэт – и только, стройная фигура в оборванном коричневом плаще. Но Толстяк Чарли ее узнал. Он не сомневался, что, подойдя ближе, увидит лицо, вытесанное из обсидиана, волосы цвета воронового крыла и глаза, в которых таится безумие.

Поезд дернулся, начал набирать ход, и спустя несколько мгновений женщина в коричневом плаще пропала из вида.

Толстяку Чарли стало не по себе. К этому моменту он практически убедил себя, что случившееся – то, что ему казалось случившимся – в гостиной миссис Данвидди – разновидность галлюцинации, высокооктановый сон, на каком-то уровне правдивый, но не настоящий. Это не было нечто такое, что произошло на самом деле; скорее, символ непостижимой истины. Он ведь не мог в действительности отправиться туда и ударить с той женщиной по рукам, ведь так?

В конце концов, это была всего лишь метафора.

Он не спросил себя, почему так уверен, что теперь все наладится. Есть реальность, а есть реальность, и какие-то вещи оказываются реальнее других.

Все сильнее разгоняясь, поезд нес его в Лондон.

* * *

Паук почти добрался до дома, прижимая к щеке салфетку, когда кто-то тронул его за плечо.

– Чарльз?! – сказала Рози.

Паук если не подпрыгнул, то во всяком случае вздрогнул и взвизгнул от испуга.

– Чарльз?! Что с тобой? Что случилось?

Он настороженно смотрел на нее.

– Ты это ты? – спросил он.

– Что?

– Ты Рози?

– Что за вопрос? Конечно я Рози. Что ты сделал со щекой?

Он плотнее прижал салфетку.

– Порезался, – сказал он.

– Дай посмотрю! – Она отвела его руку от щеки. В центре белой салфетки остались кровавые пятна, но на щеке повреждений не было.

– Ничего нет.

– Ох.

– Чарльз! Ты в порядке?

– Да, – сказал он. – В порядке. Или нет. Думаю, мы должны вернуться ко мне. Там безопасней.

– Мы собирались пообедать, – сказала Рози тоном человека, который опасается, что сможет разобраться в происходящем лишь тогда, когда наконец появится телеведущий и продемонстрирует скрытые камеры.

– Да, – сказал Паук. – Знаю. Но кто-то пытался меня убить. И этот кто-то притворялся тобой.

– Никто не пытается тебя убить, – сказала Рози, стараясь говорить так, будто ей совсем не смешно.

– Даже если не пытается, можем мы пропустить обед и зайти ко мне? Еда там есть.

– Конечно.

Рози шла за ним, гадая, когда Толстяк Чарли успел так похудеть. Хорошо выглядит, подумала она. Просто отлично выглядит. До Максвелл-гарденс они шли молча.

– Посмотри-ка, – сказал он.

– Что?

Он показал. Свежее пятно крови на салфетке исчезло. Теперь она была идеально белой.

– Это фокус такой?

– Если даже так, то не я его показал, – сказал он. – В кои-то веки.

Он выбросил салфетку в урну. Ровно в этот момент к дому Толстяка Чарли подъехало такси, и из него вылез сам Толстяк Чарли, взъерошенный, хлопающий глазами, с белым пластиковым пакетом в руках.

Рози посмотрела на Толстяка Чарли. Посмотрела на Паука. Снова посмотрела на Толстяка Чарли, который вытащил из пакета огромную коробку шоколада.

– Это тебе, – сказал он.

Рози приняла шоколад, сказав «спасибо». Перед ней стояли двое мужчин, совершенно не похожих внешне и с разными голосами, а она все никак не могла разобраться, который из них ее жених.

– Я схожу с ума, да? – спросила она, и голос ее зазвенел.

Теперь, когда она поняла, что не так, ей стало легче.

Тот Толстяк Чарли, что постройнее, с серьгой, положил руку ей на плечо.

– Тебе лучше пойти домой, – сказал он. – И поспать. А когда проснешься, ты все это забудешь.

Ну, подумала она, это все упрощает. Хорошо, когда знаешь, что делать.

И бодрым шагом отправилась к себе, держа в руках коробку с шоколадом.

– Что ты сделал? – спросил Толстяк Чарли. – Ее как будто выключили.

– Не хотел ее расстраивать, – пожал плечами Паук.

– Почему ты не сказал ей правду?

– Мне это показалось неуместным.

– А ты, конечно, знаешь, что уместно, а что нет.

Паук коснулся входной двери, и она открылась.