Сыновья Ананси

Внешне они подчиняются, но где-то внутри, в самой глубине, чувствуют это и протестуют. Они знают. Паук мог велеть ей радоваться, что все так обернулось, и она бы радовалась, но это чувство было бы таким же ненастоящим, как нарисованная улыбка на ее лице – даже если бы она была совершенно уверена, что это ее собственная улыбка. В ближайшем будущем (а до последнего времени Паук о другом будущем вообще не задумывался) это было бы неважно, но в долгосрочной перспективе могло породить проблемы. Ему не нужно было негодующее, злобное существо, которое, ненавидя его всеми фибрами души, внешне было бы похоже на безмятежную, обыкновенную куклу. Ему нужна была Рози.

А это была бы не она.

Паук глазел в окно, на восхитительный водопад и тропическое небо над ним и гадал, когда же к нему постучит Толстяк Чарли. Утром в ресторане кое-что произошло, и Паук был уверен, что брат знает об этом больше, чем говорит.

Наконец ему стало скучно ждать, и он вернулся в квартиру Толстяка Чарли. Там никого не было. Там царил беспорядок – она выглядела так, будто ее перевернули вверх дном хорошо обученные профессионалы. Паук решил, что, по всей видимости, беспорядок устроил сам Толстяк Чарли, чтобы показать, как он огорчен своим поражением в драке.

Паук выглянул в окно. Возле дома был припаркован полицейский автомобиль, а за ним – минивэн. В тот момент, когда он выглянул, они как раз отъезжали.

Он приготовил тосты, намазал маслом и съел. Затем обошел квартиру, тщательно проверив, везде ли задернуты шторы.

В дверь позвонили. Паук задернул последнюю штору и спустился вниз.

Он открыл дверь и встретился взглядом с Рози. Выглядела она слегка удивленной.

– Ну? Предложишь войти?

– Конечно. Прошу.

Она поднялась наверх.

– Что здесь произошло? Похоже на землетрясение.

– Правда?

– И почему ты сидишь в темноте?

Она подошла к шторам.

– Не делай этого! Оставь как есть!

– Чего ты боишься? – спросила Рози.

Паук выглянул в окно.

– Птиц, – наконец сказал он.

– Но птицы – наши друзья, – сказала Рози, словно обращаясь к ребенку.

– Птицы, – сказал Паук, – это современные потомки динозавров. Крылатые велоцирапторы, поглощающие беззащитных извивающихся существ, а еще орехи, и рыбу, и других птиц. Кто рано встает, тот червя заклюет! А ты когда-нибудь наблюдала, как ест курица? Может, они и выглядят невинными, эти птицы, но до чего же они порочны!

– В новостях рассказывали, – сказала Рози, – о птице, которая спасла человеку жизнь.

– Это не отменяет того, что…

– Это был ворон. Или ворона. В общем, большая и черная. Мужчина лежал на лужайке перед домом в Калифорнии, читал журнал и услышал карканье, это ворон пытался привлечь его внимание. Он поднялся и подошел к дереву, на котором сидела птица, а прямо под деревом сидела пума, готовая броситься на него. Он убежал в дом. А если бы ворон его не предупредил, он бы угодил пуме на обед.

– Не думаю, что это типичное для ворона поведение, – сказал Паук. – Но даже если один ворон однажды спас кому-то жизнь, это ничего не меняет. Птицы все еще за мной охотятся.

– Вот как, – сказала Рози, стараясь не показать, что ей смешно. – Птицы охотятся за тобой.

– Да.

– И они делают это, потому что…?

– Хм.

– Должна же быть причина. Ты ведь не хочешь сказать, что великое множество птиц ни с того ни с сего приняли тебя за чудовищно большого червяка.

Он сказал:

– Мне кажется, ты не поверишь, – и имел в виду именно то, что сказал.

– Чарли. Ты всегда был по-настоящему честен. В смысле, я верю тебе. Если ты скажешь мне что-нибудь, я постараюсь в это поверить. Я очень постараюсь. Я люблю тебя и верю в тебя. Так почему бы не проверить, поверю я тебе или нет?

Паук думал об этом. Он потянулся к Рози и сжал ее руку.

– Думаю, я должен тебе кое-что показать, – сказал он.

Он провел ее в конец коридора. Они остановились перед дверью в кладовку Толстяка Чарли.

– То, что находится в этой комнате, – сказал он, – объяснит ситуацию немного лучше, чем я сам.

– Ты супергерой, – спросила она, – а здесь ты хранишь свой бэтменский шест[56]?

– Нет.

– Какие-то извращения? Ты надеваешь накладную грудь и жемчуга и называешь себя Дорой?

– Нет.

– Но это же не… игрушечная железная дорога?

Паук толкнул дверь в кладовку Толстяка Чарли и в то же самое время открыл дверь в свою спальню. За венецианскими окнами виднелся водопад, который обрушивался в озерцо в джунглях, лежавшее далеко внизу. Небо в этих окнах было синее сапфира.

Рози ойкнула.

Она развернулась, прошла по коридору на кухню и посмотрела из окна в серое лондонское небо, рыхлое и недружественное. Затем вернулась.

– Я не понимаю, – сказала она. – Чарли! Что происходит?

– Я не Чарли, – сказал Паук. – Посмотри на меня. По-настоящему посмотри. Я на него даже не похож.

Она больше не подтрунивала над ним. Ее глаза широко распахнулись.

– Я его брат, – сказал Паук. – Я все испортил. Все. И мне кажется, лучшее, что я могу сделать, это просто убраться из ваших жизней.

– А где Толст… где Чарли?

– Не знаю. Мы подрались. Он пошел открывать дверь, я ушел в свою комнату, а он не вернулся.