Сыновья и любовники

Они сидели среди холмов, и он положил голову ей на колени, а она перебирала его волосы. Она чувствовала, сейчас он «не здесь», как она это называла. Часто, когда они бывали вдвоем, она искала его и не могла найти. Но сегодня она не была к этому готова.

Было около пяти, когда Пол сказал Мириам. Они сидели на берегу ручья, у подмытого края берега, где над желтой землей нависал дерн, и Пол отбивал его палкой, как всегда, когда бывал тревожен и жесток.

– Я все думаю, – сказал он, – нам надо расстаться.

– Почему? – удивленно воскликнула Мириам.

– Потому что продолжать бессмысленно.

– Почему бессмысленно?

– Бессмысленно. Жениться я не хочу. Вообще не хочу жениться. А если мы не собираемся жениться, продолжать бессмысленно.

– Но почему ты говоришь это сейчас?

– Потому что я принял решение.

– А как же тогда эти последние месяцы и все, что ты мне говорил?

– Ничего не могу поделать. Продолжать я не хочу.

– Я тебе больше не нужна?

– Нам надо расстаться… ты будешь свободна от меня, я – от тебя.

– А как же тогда эти последние месяцы?

– Не знаю. Все, что я тебе говорил, мне казалось правдой.

– Тогда почему же теперь ты изменился?

– Я не изменился… я такой, как был… только я знаю, что продолжать бессмысленно.

– Ты не сказал, почему бессмысленно.

– Потому что я не хочу продолжать… и не хочу жениться.

– Сколько раз ты предлагал мне выйти за тебя замуж и я не соглашалась?

– Знаю, но нам надо расстаться.

На минуту-другую оба умолкли. Пол яростно тыкал палкой в землю. Мириам понурилась, печально задумалась. Он неразумный ребенок. Он точно дитя, которое, вволю напившись, отталкивает и разбивает чашку. Она посмотрела на Пола, чувствуя, что могла завладеть им и добиться от него кое-какого постоянства. Но нет, она беспомощна. И тогда она воскликнула:

– Я как-то сказала, тебе всего четырнадцать лет… а тебе, оказывается, четыре!

Пол все еще свирепо тыкал палкой в землю. Но слова Мириам услышал.

– Ты четырехлетний ребенок, – гневно повторила она.

Он смолчал, но про себя подумал: «Прекрасно, раз я четырехлетний ребенок, на что я тебе нужен? Мне-то еще одна мать ни к чему». Но возражать не стал, оба помолчали.

– А ты своим сказал? – спросила Мириам.

– Маме сказал.

Опять долгое молчание.

– Так чего же ты хочешь? – спросила Мириам.

– Ну, я хочу, чтоб мы с тобой расстались. Все эти годы мы питались друг другом, пора с этим покончить. Я пойду своим путем без тебя, а ты своим без меня. И тогда у тебя будет своя, независимая жизнь.

Есть в этом доля правды, поневоле призналась Мириам, несмотря на переполнявшую ее горечь. Она и вправду чувствовала себя при нем несвободной и, хотя ее это тяготило, ничего не могла поделать. С той минуты, как любовь к Полу стала ей не по силам, она возненавидела свое чувство. И втайне, в глубине души возненавидела и Пола, потому что любила его и он подчинил ее своей власти. Она противилась этой власти. Боролась, пытаясь от него освободиться. И, в сущности, была от него свободна, даже свободнее, чем он от нее.

– И оба мы навсегда останемся в какой-то мере созданиями друг друга, – вновь заговорил Пол. – Ты дала очень много мне, а я – тебе. Теперь давай начнем жить самостоятельно.

– Что ты собираешься делать? – спросила Мириам.

– Ничего… просто быть свободным, – ответил Пол.

Мириам, однако, чувствовала в его желании освободиться влияние Клары. Но умолчала об этом.

– Что же мне сказать маме? – спросила она.

– Своей матери я сказал, что рву с тобой совсем, бесповоротно, – сказал он.

– Я своим не скажу.

Пол нахмурился.

– Как хочешь, – сказал он.

Он знал, что поступил с нею низко, а теперь бросает в беде. И оттого злился.

– Скажи им, что ты не хочешь и не выйдешь за меня замуж, и порвала со мной, – сказал он. – Это близко к правде.

Мириам в задумчивости прикусила палец. Она думала о своих отношениях с Полом. Она так и знала, что этим кончится, с самого начала это понимала. Сбылись ее худшие опасения.

– Всегда… всегда так было! – воскликнула она. – Бесконечное сражение между нами… ты рвался от меня прочь.

Это вышло неожиданно, как вспышка молнии. Сердце Пола замерло. Значит, вот как ей все представлялось?

– Но ведь у нас бывали такие прекрасные часы, так прекрасно нам бывало, мы тогда были по-настоящему вместе! – взмолился он.

– Не было этого! – воскликнула она. – Не было! Ты всегда отталкивал меня.

– Не всегда… не сначала! – защищался Пол.

– Всегда, с самого начала… всегда одно и то же.

Она умолкла, но этого было довольно. Пол ужаснулся. Когда он ехал к Мириам, он хотел ей сказать: «Нам было хорошо, но теперь этому пришел конец». А она, она, в чью любовь он верил, когда сам себя презирал, говорит, что их любовь была вовсе и не любовь. Он всегда рвался от нее прочь? Но ведь это чудовищно. Значит, никогда ничто их по-настоящему не связывало; он всегда воображал что-то, чего вовсе и не было. А она знала. Так много знала и так мало ему говорила. Она знала все время. Все время таила это в глубине души!