Сыновья и любовники

– Ну что ж, – сказал Пол. – Дайте мне какую покрепче… с орехом, с кремом я не люблю.

– Вот, нате, – сказала темноволосая, – эта с миндалем.

Она двумя пальцами взяла конфету. Пол открыл рот. Она сунула ему в рот конфету и покраснела.

– Вот милочка! – сказал Пол.

– А мы подумали, вы такой грустный, – сказала она, – они и подбили меня предложить вам шоколадку.

– Я не прочь и еще одну… с другой начинкой, – сказал Пол.

И вот они уже смеются все вместе.

Домой он вернулся в девять, когда уже темнело. Он вошел молча. Мать ждала его, с тревогой поднялась.

– Я ей сказал, – объявил Пол.

– Я рада, – с огромным облегчением отозвалась мать.

Он устало повесил шапку.

– Я сказал, между нами все кончено.

– Правильно, сынок, – сказала мать. – Сейчас ей тяжко, но в конечном счете так будет лучше. Я знаю. Ты ей не подходил.

Пол неуверенно засмеялся и сел.

– Я так повеселился с девушками в трактире, – сказал Пол.

Мать посмотрела на него. Сейчас он не помнил о Мириам. Он рассказал ей о подружках, с которыми познакомился в «Ивушке». Миссис Морел все смотрела на него. Странной казалась его веселость. За нею скрывались ужас и страдание.

– Теперь поужинай, – очень ласково сказала миссис Морел.

Поев, он сказал с тоской:

– Она говорит, я никогда ей не принадлежал, ма, и вначале тоже, так что для нее это не неожиданность.

– Боюсь, она еще надеется, что это не конец.

– Да, – согласился Пол. – Наверно.

– Ты увидишь, это лучше, что вы расстались, – сказала мать.

– Не знаю я, – безнадежно сказал он.

– Оставь ее в покое, – сказала мать.

Итак, Пол оставил Мириам, и теперь она была одна. Очень мало кому было до нее дело и почти ни до кого не было дела ей. Она осталась одна, замкнулась в себе и ждала.

12. СТРАСТЬ

Своим искусством Пол мало-помалу стал зарабатывать на жизнь. Фирма Либерти взяла у него несколько написанных красками эскизов для узорных тканей, и можно было продать еще в два-три места узоры для вышивок, для напрестольной пелены и другие подобные работы. Сейчас он предлагал не очень много работ, но мог предложить больше. К тому же он подружился с художником фирмы керамических изделий и учился искусству своего нового знакомца. Прикладное искусство его очень привлекало. В то же время он неспешно трудился над своими картинами. Он любил писать большие фигуры, полные света, но не просто сотканные из света и отбрасывающие тень, как у импрессионистов; фигуры, довольно четко очерченные, словно бы светились, как иные изображения людей у Микеланджело. И писал он их на фоне пейзажа, соблюдая, как он полагал, верные пропорции. Работал он главным образом по памяти, изображая всех, кого знал. Он твердо верил, что работы его хороши и ценны. Несмотря на приступы уныния, на робость, наперекор всему в работу свою он верил.

В двадцать четыре года он впервые уверенно сказал матери:

– Мама, я буду выдающимся художником.

Она фыркнула на свой особый лад. Будто не без удовольствия пожала плечами.

– Прекрасно, мой мальчик, поживем – увидим, – сказала она.

– И увидишь, голубка! Придет время – еще загордишься!

– Я и так довольна, мой мальчик, – улыбнулась мать.

– Но кое-что тебе придется менять. Как ты ведешь себя с Минни!

Минни была их маленькая служанка, девчонка четырнадцати лет.

– А чем плоха Минни? – с достоинством спросила миссис Морел.

– Я слышал ее нынче утром, когда ты вышла под дождь за углем, – сказал Пол. – «Ой, миссис Морел! Я ж сама хотела сбегать». Оно и видно, как ты умеешь обращаться со слугами!

– Ну, это просто означает, что она славная девочка, – сказала миссис Морел.

– И ты еще извиняешься перед ней: «Ты ведь не можешь делать два дела сразу».

– Она и вправду была занята, мыла посуду, – возразила миссис Морел.

– А что она тебе ответила? «Да можно было чуток обождать. Гляньте, как вы ковыляете!»

– Да… этакая дерзкая девчонка! – с улыбкой сказала миссис Морел.

Пол, смеясь, посмотрел на мать. Его любовь опять и разрумянила ее и согрела. Казалось, в этот миг ее лицо озарялось солнцем. Пол с удовольствием продолжал работать. Когда мать была счастлива, она казалась совсем здоровой, он даже забыл про ее седые волосы.

И в этом году она поехала с ним отдохнуть на остров Уайт. Это было необыкновенно увлекательно и необыкновенно красиво. Миссис Морел была полна радости и удивления. Но Пол утомил ее слишком долгими прогулками. И однажды с ней случился тяжелый обморок. Таким серым стало ее лицо, так посинели губы! Для Пола это было пыткой. Будто в грудь ему вонзили нож. Потом ей полегчало, и он почти забыл про этот случай. Но тревога в душе осталась, будто незажившая рана.

Расставшись с Мириам, Пол почти тотчас пошел к Кларе. В первый же понедельник после разрыва он спустился в мастерскую. Клара подняла на него глаза и улыбнулась. Сами того не ведая, они очень сблизились. Она увидела, что он явно повеселел.

– Привет, царица Савская! – со смехом сказал Пол.

– Что такое? – спросила Клара.

– По-моему, вам это подходит. На вас новое платье.

Клара покраснела, спросила:

– Ну и что с того?

– Идет вам… да еще как! А я мог бы сделать для вас эскиз платья.

– Это разве возможно?