Сыновья и любовники

Они шли через темный сырой луг, Пол следил взглядом за луной и молчал. Мириам брела рядом. Он ненавидел ее, ему казалось, она каким-то образом виновата, что он стал себя презирать. Он смотрел вперед, и там лишь один огонек светился во тьме – окошко их коттеджа.

Ему любо было думать о матери и об остальном веселом обществе.

– Кроме вас все давным-давно дома! – сказала мать, когда они вошли.

– Ну и что? – с досадой воскликнул Пол. – Уж и пройтись нельзя, если хочется?

– Я полагаю, ты мог бы возвратиться так, чтобы поужинать вместе со всеми, – сказала миссис Морел.

– Я буду поступать как мне нравиться, – возразил Пол. – Сейчас совсем не поздно. Буду поступать как мне угодно.

– Прекрасно, – язвительно сказала мать. – Тогда живи как тебе угодно.

И весь вечер она его больше не замечала. А он делал вид, будто не замечает этого и ему все равно, сидел и читал. Читала и Мириам, стараясь сделаться совсем незаметной. Миссис Морел ненавидела ее, это из-за нее сын стал такой. Прямо на глазах Пол становится нетерпим, самоуверен и невесел. Во всем этом она винила Мириам. Энни и все ее друзья объединились против девушки. Мириам не дружила ни с кем, кроме Пола. Но ее это не слишком огорчало, ведь она презирала незначительность всех этих людей.

А Пол ее ненавидел, потому что каким-то образом она лишила его непринужденности и естественности. И терзался, чувствуя себя униженным.

8. ЛЮБОВНЫЙ ПОЕДИНОК

Артур закончил обучение ремеслу и получил место на электрической установке в Минтонской шахте. Зарабатывал он совсем мало, но у него была хорошая возможность продвигаться. Однако он был беспокоен и необуздан. Он не пил и не играл в азартные игры. И притом ухитрялся вечно попадать в какие-то неприятности, всегда из-за своей опрометчивой горячности. То пойдет браконьером в лес стрелять зайцев, то, чем возвратиться домой, на всю ночь застрянет в Ноттингеме, то, не рассчитав прыжка, нырнет в Бествудский канал и обдерет грудь об усеявшие дно острые камни и консервные банки.

Однажды, проработав всего несколько месяцев, он опять не явился домой ночевать.

– Не знаешь, где Артур? – спросил Пол за завтраком.

– Не знаю, – ответила мать.

– Дурак он, – сказал Пол. – И если б он что-нибудь натворил, ладно, я не против. Но он наверняка просто не смог оторваться от виста или как благовоспитанный юноша провожал с катка какую-нибудь девицу и уже не смог попасть домой. Дурак он.

– Вряд ли было бы лучше, если б он натворил что-нибудь, из-за чего всем нам было бы стыдно, – возразила миссис Морел.

– Ну, я-то стал бы его больше уважать, – сказал Пол.

– Сильно сомневаюсь, – холодно сказала мать.

Они продолжали завтракать.

– Ты в нем души не чаешь? – спросил Пол.

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что, говорят, женщина всегда больше всех любит самого младшего.

– Может, и так… только не я. Нет, меня он утомляет.

– Ты бы и правда предпочла, чтоб он был паинька?

– Я бы предпочла, чтобы он был разумнее, как положено мужчине.

Пол стал несправедлив и нетерпим. Он тоже порядком утомлял мать. Она видела, солнечный свет его покидает, и негодовала.

Они кончали завтракать, и в это время почтальон принес письмо из Дерби. Миссис Морел прищурилась, пытаясь разобрать обратный адрес.

– Дай-ка мне, слепая курица! – и сын выхватил у нее письмо.

Мать вздрогнула и чуть не дала ему пощечину.

– Это от твоего сына Артура, – сказал Пол.

– Что такое!.. – воскликнула миссис Морел.

– «Дорогая мамочка, – читал Пол, – сам не знаю, почему я свалял такого дурака. Приезжай, мамочка, и вызволи меня отсюда. Вместо того чтобы ехать домой, я пошел вчера с Джеком Бредоном и записался в солдаты. Он сказал, ему надоело протирать штаны, и я, сущий болван, как тебе известно, взял да и пошел вместе с ним.

Я вступил в военную службу, но, может, если ты приедешь, они меня отпустят с тобой, дурак я был, и больше никто. Не хочу я служить в армии. Дорогая мама, тебе от меня одни неприятности. Но если ты меня вызволишь, обещаю тебе, у меня прибавится ума и соображенья…»

Миссис Морел опустилась в кресло.

– Ну, каково! – воскликнула она. – И пускай там остается!

– Да, – сказал Пол, – пускай остается.

Оба замолчали. С застывшим лицом, сложив руки на фартуке, мать сидела и думала.

– Ох и тошно мне! – вдруг воскликнула она. – Тошно!

– Ну вот что, – хмурясь, сказал Пол, – не вздумай из-за этого надрывать себе душу, слышишь?

– Что же мне прикажешь, радоваться? – вспылив, накинулась она на сына.

– Нечего делать из этого трагедию, только и всего, – возразил он.

– Дурак он!.. Дурной мальчишка! – воскликнула она.

– В форме он будет прекрасно выглядеть, – раздраженно сказал Пол.

Мать яростно на него набросилась.

– Ах, вот как! – крикнула она. – Чтоб глаза мои его не видели!

– Ему бы в кавалерийский полк. Будет жить в свое удовольствие и выглядеть будет шикарно.

– Шикарно… шикарно!.. уж куда шикарней!.. обыкновенный солдат!

– Ну, а я кто? – сказал Пол. – Обыкновенный канцелярист.

– Это очень много, мой мальчик! – воскликнула мать, она была уязвлена.

– Как так?

– По крайней мере ты человек, а не пешка в красном мундире.