Сыновья и любовники

— С Бакстером Доусом вы вели себя ужасно? — спросил Пол. Его это, видно, тревожило.

— В каком смысле?

— Ну, не знаю. Но ужасно, да? Что-нибудь такое, наверно, делали, что совсем его сбивало с ног?

— Да о чем вы, скажите на милость?

— Заставляли его почувствовать, что он ничтожество… я-то знаю, — объявил Пол.

— До чего ж вы умны, мой милый, — холодно сказала Клара.

На этом разговор оборвался. Но после этого она какое-то время оставалась холодна с Полом.

С Мириам она теперь виделась совсем редко. Их дружба не оборвалась, но изрядно остыла.

— Вы в воскресенье пойдете на концерт? — спросила его Клара сразу после Рождества.

— Я обещал прийти на Ивовую ферму, — ответил Пол.

— А-а, ну хорошо.

— Вы не против, нет? — спросил Пол.

— С чего бы это, — ответила Клара.

И Пола взяла досада.

— Знаете, мы с Мириам очень много значим друг для друга… уже семь лет, с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать, — сказал Пол.

— Большой срок, — отозвалась Клара.

— Да. Но как-то она… не ладится у нас…

— А что такое? — спросила Клара.

— Она будто никак не может напиться мной, она ни единому волоску не дала бы упасть у меня с головы и улететь… не отпустила бы его.

— Но вам нравится, чтоб вас не отпускали.

— Нет, — сказал Пол. — Не нравится. Лучше чтоб все было как водится — давать и брать, как у нас с вами. Мне хочется, чтоб женщина меня не отпускала, но только чтоб не держала у себя в кармане.

— Но если вы ее любите, у вас не может быть, как водится, как у нас с вами.

— Может. Тогда бы я любил ее сильней. Я вроде уж так ей нужен, что просто не могу себя отдать.

— Что значит нужен?

— Душа моя нужна, без тела. И это меня отпугивает.

— И все-таки вы ее любите!

— Нет, не люблю. Я даже ни разу ее не поцеловал.

— Почему? — спросила Клара.

— Сам не знаю.

— Наверно, боитесь ее, — сказала она.

— Нет, не боюсь. Что-то во мне отчаянно отталкивается от нее… такая она хорошая, добродетельная, а я-то ведь не такой.

— Откуда вы знаете, какая она?

— Знаю! Я знаю, ей нужно что-то вроде союза душ.

— Но откуда вы знаете, что ей нужно?

— Мы вместе уже семь лет.

— И вы не поняли в ней главного.

— Чего же?

— Не хочет она никакого единения душ. Это вы сами вообразили. Ей нужны вы.

Слова Клары заставили Пола задуматься. Может, он и вправду ошибается.

— Но она, кажется… — начал он.

— Вы ни разу это не проверили, — сказала Клара.

11. Испытание Мириам

Наступила весна, и опять началось прежнее безумие и сражение. Теперь Пол знал, ему не миновать идти к Мириам. Но откуда такое нежелание? Все дело лишь в своего рода чрезмерной невинности их обоих, которую ни он, ни она не могут преодолеть, убеждал он себя. Можно бы на ней жениться, но этому мешает обстановка дома, да и не хочет он жениться. Брак — это на всю жизнь, а если они с Мириам близкие друзья, это еще не значит, что им непременно надо стать мужем и женой. Нет, не стремится он к браку с Мириам. А жаль. Он дорого бы дал, чтобы ощутить счастливую жажду жениться на ней, завладеть ею. Тогда почему так не поступить? Есть некое препятствие; какое же? Узы плоти. Плотская близость его отпугивает. Но почему? Рядом с Мириам он оказывается скованным, не может дать волю своему чувству. Какое-то сражение идет в нем, но связать себя с ней он не может. Почему? Мириам его любит. Клара говорила, он даже ей нужен; тогда почему же не обратиться к ней всем существом, не ухаживать за ней, не целовать? Почему, когда во время прогулки она робко берет его под руку, ему хочется нагрубить ей, отпрянуть от нее? Она вправе на него рассчитывать, он хочет с ней соединиться. Быть может, желание отпрянуть от нее, пугливо отстраниться и есть сама любовь в ее первоначальной безмерной застенчивости? Ведь Мириам вовсе ему не противна. Нет, наоборот — властное желание борется с робостью и невинностью, и они-то и возобладали. Похоже, что девственность — вполне определенная сила, вот она и одержала победу во внутренней борьбе, что разыгралась в каждом из них. Именно с Мириам ему так трудно эту силу преодолеть, и, однако, Мириам ему ближе всех, и ради нее одной хотел бы он иного исхода борьбы. И Мириам вправе на него рассчитывать. Значит, если бы им удалось совладать с собой и все стало бы как должно, они бы поженились, но, пока он не почувствует всем своим существом, что женитьба — радость, он не женится… нипочем. Иначе он не сможет смотреть в глаза матери. Пожертвовать собой и заключить брак, которого не хочешь, — унизительно, это погубило бы его жизнь, свело бы ее к нулю. Он постарается сделать что может.

И притом его переполняет нежность к Мириам. Она всегда грустна, всегда погружена в религиозные мечты о божественном; и сам он для нее едва ли не божество. Как же можно обмануть ее ожидания? Надо им обоим постараться, и все будет хорошо.