Сыновья полков(Сборник рассказов)

— Это тайна, Тадек, — сказал он. — Ничего никому, понял? — И, наклонившись, предостерег: — Особенно насчет того, что ты видел эти «палки».

Такой была первая встреча Тадека с оружием. Вскоре он научился различать эти «палки»: винтовки, двустволки, автоматы.

Тлубице — небольшая деревенька, насчитывавшая в то время около сорока изб. До ближайшей железнодорожной станции было примерно десять километров. Война и сюда ворвалась уже в первые дни своей жестокостью, злом, трагедией неожиданного поражения.

Тадек помнит, как в один из вечеров отец, возвратившись от соседей, сказал:

— Взяли Собеского из Бомбалице.

Наступило молчание, а потом самый старший брат, Бронек, добавил:

— И Шевчикевича из Лелице. Ходили с готовым списком…

Картофельный суп остывал в тарелке. Тишину прервал вопрос Тадека:

— Куда взяли?

Вскоре он понял смысл всего этого, но тогда с назойливостью ребенка добивался объяснения.

— Почему их арестовали? — продолжал он спрашивать.

— Потому что были коммунистами, — объяснял отец.

— Коммунистами? — не понимал паренек.

— Ну, хорошими поляками, — пытались объяснить парнишке как можно проще смысл классовой и национальной борьбы. Эти слова глубоко запали в память Тадеку. Это был первый урок патриотизма, который объяснил ему, почему куда-то время от времени исчезают из дома старшие братья или пропадают выпеченные буханки хлеба, которые только до ночи заполняли полки в кладовке…

Тадек за всем внимательно и с большим интересом наблюдал, хотя редко о чем-либо спрашивал. Научился он также не попадаться на глаза немцам. В Тлубице они не квартировали, но часто заглядывали в деревню из недалекого Вельска или из Лелице. Особенно ненавистными были три жандарма из Зонготов: Копка, Шрыт и Отто… Не было, пожалуй, хозяина, которому бы от них не досталось. Приезжали они обычно на велосипедах. Тадек знал, что если он их раньше заметит, то должен всегда предупредить жителей деревни. Иногда он это делал, оставляя на произвол судьбы пасущихся на лугу коров.

Однажды Тадек помчался в деревню изо всех сил, однако с другой новостью.

Он был в поле, когда услыхал выстрелы. Прислушался, но кругом стояла глубокая тишина, от которой, казалось, звенит в ушах. Однако он пошел в сторону, откуда донесся звук выстрела, лугами и перелесками, до перекрестка дорог, ведущих в Серпец и Лелице.

Лежали они на пустынном шоссе, в пыли, неподвижные, уже не страшные: Копка, Шрыт и Отто.

К деревне он побежал напрямик, только ему известными дорогами, и именно тогда понял, что означают эти ночные исчезновения старших братьев, частые посещения чужих людей, эта таинственность и осторожность, непонятная, но влекущая, и эта встреча в кустах лещины, когда созревали орехи…

— Мальчик! — услышал он громкий шепот по-русски. Двое незнакомых спрашивали нетерпеливо: — Партизаны где?

Он отрицательно повертел головой, давая понять, что не знает, и полетел домой. Не из-за страха. Нашел брата, Казика. Быстро рассказал ему о встрече.

— Это, наверно, русские, — добавил он, объясняя, где их встретил. Когда в сумерках он пригнал коров, то увидел тех двоих, которые вместе с братьями копали укрытие у пруда. Один из них заговорщически улыбнулся и сказал:

— Я Гришка.

Укрытие у пруда было большое, старательно замаскированное насыпью из золы. Позже здесь не раз ночевали партизаны Кубы Краевского, останавливался при проезде из штаба округа Армии Людовой на инспектирование Теодор Куфель и другие партизанские командиры. Иногда один из братьев звал Тадеуша:

— Покарауль, Тадек, в случае чего — дай знать…

Они знали, что на мальчишку можно положиться.

Иногда он выполнял различные поручения партизан, носил донесения, вел наблюдение.

Лежал ночью где-нибудь под кустом, глядя на побеленную луной дорогу, или в отцовском полушубке, съежившись, слушал, как зимой трескаются от мороза деревья. Он был тогда так горд, как редко когда-либо потом…

Может, так же, как десять лет спустя, когда командир офицерского училища в Замостье вручал подпоручнику Тадеушу Тыбурскому диплом об окончании училища, а также грамоту за отличные показатели. В офицерском мундире, со звездочками на погонах, переступил порог деревенской избы и заметил слезы в глазах матери. Не знала она, что он был в офицерском училище.

Он хотел пойти в армию с самого начала, когда в ту зиму сорок пятого уже без страха чистил автоматы солдат, которые пришли в Тлубице.

Несколько дней спустя он прибрел по занесенным снегом дорогам на прифронтовой советский аэродром.

— Хочу в армию, — упрямился он и добился того, чтобы ему разрешили несколько дней побыть в советской части.

Вместе с банкой тушенки получил хороший совет летчиков:

— Ты должен сперва учиться.