Syntheism - Creating God in the Internet Age

С появлением синтетизма мы становимся свидетелями смерти картезианского театра, а значит, и личности. Широкое признание меметики дает нам превосходную альтернативу вере в атомизированного индивида как центр существования. Речь идет о синтетическом агенте, который, в отличие от картезианского субъекта, никогда не воображает себя маленькой изолированной фигуркой, своего рода квартирантом, временно проживающим в теле; пассивным наблюдателем за глазами, который иногда неохотно, иногда нейтрально онтологически предвосхищает окружающий мир, с которым он затем общается посредством губ и рук. Вместо этого агент - это актор в различных комбинациях и ситуациях; частично произвольно и временно разграниченный индивид, частично произвольно разграниченное тело, но также тело, взаимодействующее с другими телами и явлениями в своем окружении. И именно как такой актор, подвижный на всех уровнях, посреди, а не каким-то таинственным образом предшествующий внутреннему действию - которое в каждый момент вечно, - синтетическая агентивность может возникнуть как самоощущение.

Как бы контринтуитивно это ни звучало для синтезирующего агента, он может рассматривать себя лишь как побочный продукт идеологии, приходящей из будущего, и в этом гегелевском смысле выступать в роли откровения и контролера по отношению к господствующей, но быстро разрушающейся идеологии. Ибо только в столкновении идеологических парадигм - история идей раз за разом показывает, как философия практически взрывается творчеством как прямое следствие смены социокультурных парадигм, и яркими примерами тому служат Греция и Индия осевого периода и Западная Европа и Северная Америка раннего индустриализма - спекулятивная философия может увидеть и раскрыть иллюзорные качества господствующих идеологий. И вот сейчас мы находимся в зачаточном состоянии информационизма, посреди каскада информационных потоков, разлетающихся во все стороны, где медленно, но верно растет синтетизм как встроенное и необходимое метафизическое поле Хиггса парадигмы.

Исходя из этого понимания логических терминов и творческих возможностей метауровня, мы можем сформулировать революционную амбицию синтетизма - его удар саблей прямо в солнечное сплетение старого индивидуализма - с боевым кличем, разрушительным для капитализма: Идеи хотят быть свободными, идеи не могут принадлежать! На самом деле, идеи не принадлежат никому из нас; это мы принадлежим им, и мы не можем делать ничего другого, кроме как подчиняться им. Не владея своими идеями, которые никогда не принадлежали личности, кроме как в ее собственном воображении - которое также не принадлежало личности, чтобы повелевать им, в соответствии со свободной волей, которой она также никогда не владела, - личность полностью кастрирована. И именно таким образом нетократический индивид хочет рассматривать буржуазного индивида. Поэтому вопрос о том, кому принадлежат идеи - не говоря уже о том, кто, практически говоря, может ими владеть, - это самый большой, самый важный и самый спорный вопрос нынешней, набирающей силу смены парадигм. Мемеплекс власти приведен в движение, и мир трепещет. Добро пожаловать в информационную классовую борьбу!

 

Синтетический агент, его желания и стремления

По мере того как физика переходит к информационализму и тем самым становится реляционистской, становится очевидным новый взгляд на человечество и новое мировоззрение. Метафизический индивидуализм мертв; он исчезает вместе с физическим атомизмом, поскольку они представляют собой две стороны одной и той же устаревшей монеты. Оба они исходят из онто-эпистемологии Канта второй половины XVIII века, которая, в свою очередь, основана на классическом предложении Декарта "Cogito, ergo sum", где субъективный опыт является единственной неоспоримой вещью в бытии и поэтому представляет собой отправную точку для всех утверждений о чем-либо вообще. Этот аксиоматический субъект затем соотносится с другими объектами, которые так же, как субъект и его картезианская театральная сцена, трактуются сначала как нуменальные, а затем как феноменальные, неделимые сущности с твердой субстанцией, то есть как индивиды и атомы.