Syntheism - Creating God in the Internet Age

Деннетт утверждает, что ни одна идея никогда не подвергалась такой драматической трансформации, как идея "Бога". С одной стороны, это, естественно, создает большую неопределенность. Многие протестуют против веры в одну и ту же идею, но на самом деле верят в совершенно разные вещи, и если расширить определение Бога, включив в него все, что создало жизнь на Земле, то может оказаться, что Бог - это или, по крайней мере, может быть естественный отбор Дарвина, и тогда все атеисты в принципе являются ярыми верующими в Бога. Но то, что идея Бога сохранила свое имя при всех этих изменениях смысла - от человекоподобных ревнивых монстров и самодержавных мстителей до рассеянного вида высшего существа с нечеткими границами, - означает, с другой стороны, что религия и религиозное отношение кооптировали большую часть, если не все существование; и что бренд Бога сохранил сильную и чрезвычайно ценную лояльность, благодаря своей долгой истории.

Следовательно, у нас есть все основания ожидать, что идея Бога подвергнется новым актам трансформации, поскольку социальные структуры продолжают меняться, а значит, верующие будут требовать от Бога все более полезных вещей. Именно эти вопросы лежат в основе данной книги. Вольтер пишет: "Если бы Бога не существовало, его нужно было бы изобрести" ("Si Dieu n'existait pas, il faudrait l'inventer"). И именно это мы, люди, неизменно делаем: изобретаем Бога заново, наполняя эту гибкую и прочную идею все новыми мечтами и желаниями. Синтетизм - это просто название следующей революционной фазы в этом бесконечном развитии.

Зигмунд Фрейд, великий отец психоанализа, считал религию "иллюзией", и эту мысль он развил в книге "Иллюзия и ее будущее", вышедшей в 1927 году. Он стремился к тому, чтобы психоанализ внес свой вклад в понимание религии, которая является частью культуры, чья основная задача - с помощью различных инструкций и принудительных мер защитить человека от пугающей, а во многом жестокой и опасной Природы. Эти предписания возвышаются над критикой и сомнениями благодаря тому, что им приписывается божественное происхождение. "Таким образом, - пишет Фрейд, - на основе воспоминаний о детской беспомощности, собственной беспомощности и беспомощности всего человечества собирается кладезь концепций, порожденных необходимостью сделать человеческую беспомощность терпимой". Так рождается религия: все более систематическое принятие желаемого за действительное в отношении превосходящих и угрожающих сил, которые наделяются чертами отцовской фигуры именно в силу пережитой беспомощности, связанной с уязвимостью одинокого ребенка. То, что эта иллюзорная конструкция затем становится такой сильной, связано с силой этого принятия желаемого за действительное. Облегчение, которое она предлагает, столь же существенно, сколь и желанно: на сложные вопросы о генезисе мира и отношениях души с телом даются удобные ответы, а страх перед многими жизненными опасностями снимается с помощью божественного провидения. Острый ужас, вызванный беспомощностью, смягчается благодаря тщательно продуманной иллюзии, отвечающей на нашу коллективную и личную тоску по отцу.

Фрейд старательно подчеркивает, что иллюзия не обязательно должна быть тем же самым, что и бред. Ошибки и заблуждения всегда противоречат истине, что не обязательно относится к иллюзии. Что характерно для иллюзии, так это доминирующий элемент исполнения желаний. Мы тоскуем по отцу и находим его на небесах. Типичной иллюзией, пронизанной желаемым, является также представление о ребенке как о чистом и невинном существе, лишенном сексуальности, по мнению Фрейда. Не занимая однозначной позиции в отношении истинности религии - ведь обозначение "иллюзия" связано прежде всего с психологическими механизмами, - Фрейд утверждает, что религия соответствует невротической фазе, которую должен пройти человеческий ребенок в своем развитии до культурного существа с полностью развитым суперэго. Само человечество также должно пройти через это развитие и оставить позади детский невроз религии - на это надеется Фрейд, поскольку наука постоянно развивается и вытесняет невежество. У нас, современных людей, нет причин безоговорочно перенимать веру предыдущих поколений: мы лучше знаем, во что верить, чем то, во что верили они. С точки зрения этого архи-атеиста, человечество должно быть на пути к зрелости и, следовательно, становиться способным основывать свои мысли и действия на рациональных соображениях. Вопрос в том, существовало ли когда-либо более наивное и иллюзорное принятие желаемого за действительное.