Сыны Дуба (ЛП)

— Пойдем со мной, дитя, — настаивал ветер странным скрипучим голосом. Долго я ждал. Ты повелитель живых, но я могу сделать тебя королем мертвых.

Сердце Фаллиона билось так быстро, что он подумал, что оно может разорваться. Ему потребовалось все мужество, чтобы не бежать, не прыгнуть в реку, но что-то внутри шептало, что бегство ни к чему не приведет. В этом голосе было что-то завораживающее, преследующее.

Он почувствовал вкус воздуха, пылающую горячую полоску на переносице его щеки — запах зла.

Нет! — крикнул Фаллион, его сердце колотилось от страха.

Миррима подошла к корме лодки, встав между Фаллионом и Хадисой с еще одной стрелой, воткнутой в лук, и крикнула: Асгарот, покажи себя!

Ветер с огромной силой ударил ее. Она покатилась вправо от Фаллиона, скользя по гладкому корпусу лодки. Она с грохотом ударилась о планширь, крякнула от боли и попыталась выпрямиться.

Фэллион посмотрел на мертвеца. Снаружи завывал ветер, его голос был устрашающим, и лицо Хадиссы, посиневшее после смерти, казалось, возвышалось над ним.

Мне пора уходить отсюда, — подумал Фэллион. Мне следует бежать, уводить врага от остальных детей.

— Во имя Единого Истинного Мастера, — прошипел ветер сквозь зубы Хадиссы, — я заявляю права на тебя. И силой Единой Руны я привязываю тебя к себе.

Порыв ветра сорвал крышу их маленького убежища, оставив их открытыми небу. Рубашка Фэллиона порвалась, обнажив его молодую грудь, и он почувствовал, как ветер пробежал по его телу — неприятное ощущение, как будто по его коже маршировала вереница красных муравьев.

Смутно часть его разума осознала, что какой-то зверь за пределами его понимания нарисовал на нем руны, руны Воздуха. Он не мог их видеть, не мог знать, что они могут сделать. Он протянул руку и попытался стряхнуть их.

Но он почувствовал, как происходят перемены, словно веревки обвились вокруг его груди, из-за чего ему было трудно дышать.

Ты моя, — прошипел ветер. Ты будешь служить мне. Хотя ваше сердце может гореть праведными желаниями, ваши самые благородные надежды станут топливом для разжигания отчаяния среди человечества. То, что вы пытаетесь построить, рассыпется в пепел. Война будет преследовать вас все ваши дни, и хотя мир может аплодировать вашей резне, вы узнаете, что каждая из ваших побед принадлежит мне.

И таким образом я запечатываю тебя до конца времен

Фаллион на мгновение постоял в темноте, мертвое лицо Хадиссы ухмылялось с берега, руки мужчины безжизненно болтались. Невидимые ленты удерживали Фаллиона в вертикальном положении; и он не мог дышать. Действительно, каждый вздох приносил лишь темный ветер, наполненный пылью.

Он понял, что сейчас упадет в обморок. Его ноги были хрупкими, как ивовые листья. Казалось, единственное, что его поддерживало, — это ветер.

Шторм бродил вокруг лодки, как охотничий зверь. Он издал пронзительный крик, как будто все небеса кричали о победе.

Фаллион стоял на лодке, ошеломленный, полный ужаса – не страха перед напавшим на него зверем, а страха перед тем, кем он может стать.

Теперь темные приспешники Асгарота устремились сквозь деревья к лодкам, воинам и монстрам. Облака над головой держали весь мир в тени; во второй раз за этот день Фаллион пожелал света.

Словно вызванное его желанием, небо прояснилось, и сквозь завывание ветра и проливной дождь Фаллион увидел тень, восседающую на кроваво-красном коне — самого Асгарота.

В этот момент из-под упавшего бревна возле Хадиссы появилась маленькая фигурка женщины с развевающимися на ветру серебряными волосами. Она двигалась с ослепляющей скоростью. Она бросилась к Хадиссе, сунула одну руку в его ножны, схватила его меч на пути и отправила его в полет в туман и проливной дождь.

Он ударил в грудь Асгарота. В течение долгого времени Асгарот сидел в изумлении, глядя на пронзивший его клинок.

Сердце Фаллиона колотилось, пока он ждал реакции. Асгарот был Рунным Лордом, черпавшим силу через десятки, а возможно, даже сотни дарований.

Ходили истории о людях, которым потребовалось столько выносливости, что их едва ли можно было убить. Они могли продолжать сражаться с отрубленными руками, волоча за собой собственные кишки, и выжить, чтобы рассказать свою историю.

Казалось невероятным, что Асгарота можно победить одним ударом меча, и Фаллион почти ожидал, что он с визгом ворвется в бой, вытащив клинок, который пронзил его, как будто выдернув его из плотских ножен, а затем нанеся хаос всем им.

Но изо рта Асгарота хлынула кровь. Меч, казалось, пронзил его легкое, возможно, даже рассек сердце пополам.

Он откинул голову назад, и из его горла вырвался крик. Он становился все громче и громче, предсмертный крик, потрясший небеса; шлейф кровавого воздуха вырвался из его горла и понесся ввысь.

Внезапно ветер усилился. Крик перерос из крика в грохот. Кровь хлынула в небо; Асгарот, казалось, взорвался, его руки и туловище оторвались, как изношенная ткань, и подул огромный ветер, вихрь, который поднимался и поднимался в высокий торнадо, который поднял его лошадь с земли, поглотил близлежащие деревья и выдернул пучки травы. и грязь в смесь.