«Сыны Рахили». Еврейские депутаты в Российской империи. 1772–1825

Превращение еврейской депутации в бюрократическое учреждение, внешне больше похожее на часть административного аппарата, чем на представительный орган, отразилось в официальной части делопроизводства депутации: переписке с кагалами и отдельными евреями (поверенными или частными просителями), которая велась на бланках Министерства духовных дел и народного просвещения, и официальной части документации кагалов, предназначенной для местных властей и также отражавшей эту сторону взаимоотношений кагалов с депутатами. Язык и оформление этих документов свидетельствовали о том, что кагалы и сами депутаты стремились представить депутацию организованным по всем правилам бюрократическим учреждением высокого ранга, координирующим деятельность еврейского населения. Так, 3 апреля 1819 г. виленский кагал в отношении к формально подчиненному ему ковенскому кагалу сообщал, что «депутат еврейского народа Зундель Зонненберг предписанием своим от 21 февраля за № 17 уведомляет сего [виленский кагал] о получении им от его сиятельства господина министра духовных дел и народного просвещения предписания»[986] об упоминавшемся выше позументном сборе. Соответствующее распоряжение вместе с копиями «предписаний» Зонненберга и министра духовных дел было разослано по всем кагалам Виленской губернии. Виленский кагал каждый месяц собирал с входивших в ареал его влияния кагалов сведения о собранных суммах «для донесения о сем депутату еврейского народа Зунделю Зонненбергу»[987]. По-видимому, обычным явлением было обращение поверенных от тех или иных групп еврейского населения или глав кагалов непосредственно к министру духовных дел, а депутатам при этом предписывалось донести решение министра до просителей. К примеру, 28 января 1821 г. Лапковский и Айзенштадт писали виленскому кагалу по поводу прошения старшины кагала местечка Оникштины Берко Копыловича, обратившегося к Голицыну с жалобой на виленскую казенную палату: «Мы, депутаты еврейского народа, по долгу звания своего предписываем возвратить просьбу ту просителю»[988] О деятельности депутатов по частным просьбам дает представление эпизод со всеподданнейшей жалобой виленской еврейки Пески Страшунской «на виленского аптекарского провизора Деймерса», который «принудил насилием малолетнюю дочь ея Злотку к противозаконному сожитию, потом довел ее обольщением к побегу из родительского дома с разными вещами и к принятию христианской веры»[989]. Просьба была отвергнута как «неосновательная», а депутатам поручалось передать это решение П. Страшунской[990]. Депутаты, таким образом, выступали не в качестве защитников еврейских интересов, а в качестве части бюрократического аппарата, которая должна была облегчить работу канцелярии Министерства духовных дел и народного просвещения по обратной связи с еврейским населением. Аналогичным образом, депутаты обязаны доводить до сведения кагалов вновь издаваемые указы о евреях[991]. Но деятельность депутации, как будет показано ниже, не ограничивалась официальной стороной.