«Сыны Рахили»

Очевидно, что Левин, Элкан, а также полностью зависевший материально то от Перетца, то от Ноткина литератор Невахович не могли претендовать на какое-либо существенное влияние ни на власть, ни на еврейское общество. Реконструкция Гессена, как будет показано ниже, прочно утвердилась в позднейшей историографии. Наиболее серьезным следствием бытования данного историографического мифа является конструирование на основе гипотетического состава этой группы депутатов ее «политической программы». Противопоставление «просвещенных» петербургских депутатов их «консервативным» коллегам из черты оседлости следует считать, по меньшей мере, искусственным. Если подобное противостояние и имело место, то оно основывалось не на идеологических разногласиях, а на возможном стремлении петербургских евреев к монополии на контакты с правительством. Они, очевидно, также были недовольны тем, что в силу традиционных общинных порядков им придется делиться своими связями и возможностями с вновь прибывшими. Что же касается отношения членов комитета к этой группе депутатов, достаточно показательным представляется тот факт, что в итоговом отчете Первого еврейского комитета упоминаются только депутаты от губернских кагалов черты оседлости, ибо они, видимо, и являлись официальными лицами. Аналогичным образом, в записках Державина упоминались только депутаты от кагалов, а Ноткин фигурировал в качестве не имевшего официального статуса, но чрезвычайно влиятельного лица. В итоговом труде Гессена, посвященном истории российского еврейства, ситуация 1802–1804 гг. была представлена несколько иначе, чем в предыдущих работах. Согласно не подкрепленной данными источников догадке Гессена, представители второй, «просвещенной» группы еврейских депутатов при Первом еврейском комитете сами «указали правительству на необходимость пригласить их на заседания комитета, дабы создать оппозицию провинциальным депутатам, ставленникам кагала и раввината»[431]. Конструирование общей «политической программы» различных представителей еврейства, приглашенных членами комитета, при том, что личный состав этой группы реконструирован Гессеном гипотетически, является, безусловно, произвольным. Гессен отмечал также особую роль Ноткина, который мог бы послужить связующим звеном между обеими группами депутатов, но вместо этого «выступил в роли бунтаря против давнего общественного уклада» и якобы заявлял, что «спасение народа – в производительном труде»[432]. Если же обратиться к тексту соответствующего проекта Ноткина, к тому же представленного не Первому еврейскому комитету в 1802–1804 гг., а Павлу I в 1797 г.[433], то становится очевидно, что Ноткин, в сущности, предлагал удовлетворить стремление правительства к «нормализации» евреев за счет низших слоев еврейского общества.