«Сыны Рахили»

В одной из «вставных новелл» в романе еврейского писателя А.М. Дика «Первый еврейский рекрут, или как это было в 1828 году» (1871 г.) описывается жизнь еврейских депутатов в Петербурге в 1820-е гг. Чтобы заработать себе на жизнь, они торговали с уличных лотков зеленью и печеньем и старой посудой на толкучем рынке. Те из них, кто хоть немного знал русский язык, писали прошения за своих единоверцев. Не желая нарушать религиозные законы о кошерной пище, они не покупали молоко у уличных разносчиц[756], а завели собственных коз. Козы отличались строптивым нравом и часто сбегали. Депутаты гонялись за ними по центральным улицам Петербурга и нередко попадали в полицейский участок[757]. Повествование Дика строится как пародия на типичный фольклорный рассказ о депутатах. Характерное для традиционного фольклорного нарратива представление о депутатах как о влиятельных персонах, живущих в роскоши, в месте, запретном для основной массы евреев, и имеющих доступ к императору и министрам, противопоставляется здесь описанию различных мытарств депутатов в столице.

Вопреки сатирическому описанию Дика, период с 1812 по 1825 г. можно назвать скорее эпохой «расцвета» еврейской депутации. Депутация, как никогда ранее, приближается к форме государственного учреждения.

Еврейские депутаты в 1812–1817 гг.

Военные действия 1812 г., проходившие на территориях со значительным еврейским населением, не могли не затронуть евреев. Евреи, которым военная служба была заменена «рекрутским сбором», занимались шпионажем в пользу российской армии, некоторые из них даже попадали в партизанские отряды. Еврейские купцы принимали участие в военных поставках, при этом их запутанные отношения с казной часто приводили к их разорению. Отечественная война 1812 г. знаменовала также «открытие еврейства» образованным российским обществом. К этому времени следует отнести формирование многих мифологем, связанных с евреями и отразившихся как в литературе, так и в документальных источниках[758]. С войной 1812 г. связан и новый этап в истории еврейского представительства при центральной власти. Особую роль в этих событиях сыграли еврейские депутаты – военные подрядчики Лейзер Диллон и Зундель Зонненберг, которые использовали свое влияние при Главной квартире российской армии для воздействия на правительственную политику по отношению к евреям[759].

Диллон и Зонненберг являлись во многом типичными представителями еврейской элиты того времени. Лейзер Диллон из Несвижа возводил свое происхождение к средневековому кастильскому каббалисту Моше де Леону[760] и, таким образом, как и некоторые другие еврейские деятели того времени, возводил свой род к сефардам. Его отец, Борух-Бендет Диллон, был доверенным лицом князя Карла-Станислава Радзивилла, иными словами, «держал аренду» города, контролируя производство и продажу водки и сборы с приезжающих на базар, а также организовал сложную систему субаренды. К тому же он пользовался среди евреев славой выдающегося талмудиста[761]. Согласно семейному преданию, старший сын Боруха-Бендета Диллона Лейзер с раннего детства проявлял необычайные способности к языкам и уже к восьми годам бойко говорил и писал по-польски, по-немецки и по-русски, что сочеталось с поразительными успехами в изучении древнееврейских священных текстов[762]. В довольно юном возрасте (13 лет) – тогда это было обычной практикой, в особенности среди еврейской элиты, – его женили на дочери одного из глав минского кагала, чье имя, к сожалению, до нас не дошло, и последующие несколько лет он жил в Минске в качестве «зятя на содержании», а впоследствии был привлечен к участию в деятельности тестя по снабжению армии.

Зундель Зонненберг, уроженец города Гродно, в 1800-е гг. был «при гродненском кагале штадлером, или зачинщиком»[763], как сообщал в своей записке министру духовных дел и народного просвещения А.Н. Голицыну в 1820 г. резко критиковавший еврейскую депутацию «ученый еврей» Гиллель Маркевич.