«Сыны Рахили»

Из кратких и отрывочных упоминаний в делопроизводственных документах известно, что с возвращением Александра I в Санкт-Петербург деятельность еврейских депутатов при императоре продолжалась. Не совсем понятным образом они оказались в составе императорской свиты во время путешествия Александра I на Венский конгресс в сентябре 1814 г. Согласно собранным венской полицией сведениям, в Вене тогда ходили разнообразные слухи «о двух придворных евреях (Hofjuden) императора Александра». Они якобы занимались подкупом причастных к конгрессу лиц, а также развлекались так, что «тратили золото целыми мешками»[810]. Ключевым здесь является определение еврейских депутатов как «Hofjuden». В адрес «придворных евреев» германских государств XVII–XVIII вв. выдвигались примененные здесь к депутатам обвинения в лоббировании, политических интригах, а также в неуместных претензиях на статус дворянства. Последние зачастую проявлялись в эксцентричном, демонстративном поведении, пристрастии к особой роскоши[811]. По версии, содержащейся в упомянутых выше прошениях Диллона 1829 и 1830 гг., он, «быв уже не отпущен от Главной квартиры, употреблен был к дальнейшим тайным препоручениям и находился при его величестве на конгрессе в австрийской столице Вене и в прочих местах»[812]. Возможно, депутаты могли действовать и в качестве тайных агентов российской власти, однако, как будет показано ниже, главной их функцией оставалось представительство.

В Париже и Берлине, соответственно в мае и июне 1814 г., депутаты подали Александру I проекты об улучшении жизни евреев в будущем Царстве Польском. На сей раз проекты подавались от имени обоих депутатов – Диллона и Зонненберга[813]. Присутствие депутатов в австрийской столице во время заседаний Венского конгресса может указывать на их возможное влияние (или попытки влияния) на рассмотрение еврейских проблем на его заседаниях. Следует отметить, что в то же самое время евреи германских государств отправили на Венский конгресс своих депутатов, которые в октябре 1814 г. подали конгрессу петицию, требуя, чтобы эмансипационные законы наполеоновского времени были оставлены в силе. Эти депутаты собирались в салоне баронессы Фанни Арнштейн, который во время Венского конгресса посещался дипломатическими представителями почти всех представленных на конгрессе европейских государств. Постоянными гостями салона были прусский канцлер В. Гарденберг и австрийский канцлер К. Меттерних. Лоббирование еврейских интересов осуществлялось также еврейскими банкирами Берлина и Вены[814]. Таким образом, деятельность еврейских депутатов при Александре I в тот период легко вписывается в общий контекст попыток влияния представителей еврейства на определение будущей государственной политики в отношении еврейского населения в постнаполеоновской Европе. Они пытались, в частности, выдвигать определенные предложения относительно регламентации еврейской жизни на только что присоединенных к Российской империи землях Польши. О содержании этих проектов почти ничего не известно, однако в них предлагалось ввести порядок, отличный от законодательства о евреях российской черты оседлости[815], – это совпало с дальнейшей деятельностью российских властей по отношению к евреям Царства Польского. Следует также отметить, что в то же самое время, в 1814–1815 гг., в Париж несколько раз наведывались депутации от европейски образованной прослойки евреев Варшавы, подавших несколько прошений Александру I. Они требовали предоставления гражданских прав просвещенной части польских евреев, а для остальных евреев – свободы жительства и промыслов. Их требования отчасти поддерживались Н.Н. Новосильцевым и А.А. Чарторыйским[816]. Трудно судить, насколько проекты Диллона и Зонненберга отличались от предложений варшавян и какова была степень конкуренции между официальными депутатами и представителями варшавского еврейства.